Накрутила локоны, тронула тушью ресницы, а блеском губы. Выбрала босоножки на кошачьем каблуке.
Влад чисто выбрился — так непривычно. Белоснежная рубашка подсвечивала смуглую кожу и, как влитая, сидела на мощном тренированном теле. Плотная ткань скрывала повязку на ребрах. Сливового цвета брюки от костюма, темно-серые туфли. Ему так непривычно и неудобно, но Влад не думал этого показывать. Как и того, насколько сильно нервничал.
Букет белых пионов — мама любит именно такие. Четыре с половиной минуты парковки у парадного, чтоб стать «вежливо» и хоть немного потянуть время. Холодные руки, которые мы безуспешно пытались согреть, переплетя пальцы. Рваный вздох вместо нужного глубокого. Звонок в дверь — слишком громко разорвавший тишину.
— Прости.
— Ничего.
И действительно — ничего. Леша очень естественно изобразил, что они не знакомы, родители — что не слишком удивлены нашей, так скоро начавшейся, совместной жизни. Никаких неловких пауз в разговорах, даже после того, как стало понятно, что Влад и Глеб — братья. Я уже почти начала чувствовать вкус маминого изумительного «пражского», а вилка перестала звякать о фарфор тарелки, как на вопрос о том, чем занимается, Влад ответил:
— Начал работать с отцом, — Влад осекся на секунду, сглотнул, — он планирует отходить от дел и передавать их нам с Глебом. Вот, вхожу в курс.
— А раньше?
— У меня были проблемы с законом, Богдан, — глядя ему в глаза, сказал Влад.
Сидел ровно, расслабленно даже. Если б не рука на колене, сжавшаяся в кулак, было бы похоже, что Влад сказал что-то будничное. Я положила ладонь поверх его кулака, погладила, чтоб хоть немного расслабить. Наткнулась на мамин взгляд. Удивленный, вопросительный, ошарашенный. Но вроде бы без осуждения. Пока.
— Были — это в прошедшем времени? — их взгляды скрестились через стол.
— Да. Теперь мы с Фемидой в расчете. И больше ругаться с ней я не намерен, — Влад не отвел взгляд. — Я сделаю все, чтоб Настя не пожалела о том, что она выбрала меня. Прошлого не изменить, а над настоящим я работаю прямо сейчас.
— Вот и славно, — лицо Богдана смягчилось, — но, если что нужно, ты обращайся. Не знаю, говорила ли дочка, но я адвокат.
— Благодарю, — то, что благодарил Влад отнюдь не за это, думаю, почувствовали все.
Оставив мужчин, мы с мамой отправились на кухню. Официально — заварить чай.
— Мам…
— Мне обидно, что ты так напугана, дорогая, — грустно сказала она. — Ни я, ни Богдан вроде бы никогда не были к тебе несправедливы…
— Не были, — на глаза навернулись слезы. — Мам, просто все очень сложно. Не в наших отношениях, нет. С остальными — сложно. Это трудно объяснить.