Герцог Кавалло присылает письмо, в котором изливает все свое разочарование и негодование относительно морального облика сестры и ее избранника. Питер посылает его к черту. Они поженятся тогда, когда посчитают нужным и ни днем раньше. И плевать они хотели на все правила приличия мира. Серджио замолкает на некоторое время, полностью прекратив писать им, а потом признает, что сестра имеет право жить так, как пожелает. В конце концов, если бы не ее самоуправство, она уже была бы мертва, убитая мужем, которого ей подобрали согласно традициям.*
Питер Фогг четырежды собирался сделать Иветте предложение, но каждый раз его останавливало затравленное выражение ее лица. Она верит ему. Верит так, как не верит никому в мире. Но даже этой веры пока мало, чтобы переступить через ту самую, последнюю, черту. Вступить в брак – значит вверить себя другому человеку. Отдать себя полностью, раскрыть свою душу целиком и полностью. Это прыжок веры. Ты стоишь у обрыва, закрываешь глаза и падаешь, зная, что тебе не позволят упасть по-настоящему.
Под Рождество Питер покупает кольцо и собирается, наконец, сделать ей предложение. Иветта опережает его. Она готова. Убийца магов затих пока, может, празднует, может, еще что, но она знает, что рано или поздно он вернется. А еще Иветта знает, что хочет быть женой Питера Фогга. Быть его супругой в радости и горести, несмотря ни на что.
И когда они крадутся вместе по пустым коридорам, выследив, наконец-то, убежище Ривера Уиллена, она знает – это любовь. Да, их любовь не похожа на то, как любят другие, но от этого она не становится менее настоящей. Это они. Они такие, какие есть. И это их, самая правильная в мире любовь.
* см. книгу "Ведьма в большом городе".
Глава 21. После пробуждения.
- Лия… Лия! – прорвался сквозь туман женский голос.
- Ммм, - слабо застонала я, надеясь, что она этим удовлетворится и отстанет.
Звуки возвращались постепенно: шорохи, скрипы, голоса, звяканье посуды и льющаяся вода.
Разлепив, наконец, веки, я уткнулась взглядом в взволнованное иветтино лицо.
- Очнулась, - облегченно выдохнула она кому-то.
В поле зрения тут же возник Атрей с дымящимся стаканом в руке.
- Выпей это, - он мягко поднес стакан к моим губам.
- Про.. Противно, - проскрежетала я. – Отравить меня хочешь?
Чародей лишь издал сухой смешок и проворчал:
- Тебя попробуй отрави. У тебя, как у кошки, девять жизней.
Допив невкусное нечто, я, наконец, получила возможность осмотреться. Помещение казалось незнакомым. Маленькая комнатка без окон, заставленная книгами. Письменный стол в углу был завален книгами и бумагами, толстые тома громоздились на полу, рискуя обрушиться и замуровать под собой неосторожного посетителя этих владений. Я лежала на единственной в помещении мебели помимо стола – узкой кровати, теснившейся к стене.