Ошейник.
Он светится, и ее подбрасывает, на ней моя метка, в нее, вместе с вином влит убойный порошок, гибкое тело выгибается, глаза блестят, она мечется на столе, как одруманенная, и я, четрыхнувшись, захожу в кабинет.
Чары, чары, чары - твержу, но остановить себя не могу, не чувствую ног, просто иду, на нее, ничего вокруг не вижу, лишь желанное тело, тугие соски. Упираюсь в стол и наклоняюсь, веду по голому плечу, ее беззащитностью дышу, обхватываю губами темную горошинку соска.
Ада вскрикивает, хватает меня за волосы, оттолкнуть не пытается, лишь царапает, и я веду языком по груди выше, к шее, пью ее, как и прежде ощущаю любовь.
Поднимаюсь к ее лицу, нахожу ее губы.
Ее пальцы зарываются в мои волосы, она стонет мне в рот, углубляю поцелуй и мне кажется, что мы здесь вдвоем, как раньше, расстёгиваю брюки и ловлю ее руку, ладонью накрываю выпирающий бугор.
И вместе с жаждой, голодом, желанием чувствую, как меня сначала толкают в плечо, а потом раздается выстрел, и затылок обжигает огнем.
❤️❤️❤️
Меня в клочья рвет, задыхаюсь в мужских руках, выгибаюсь Финну навстречу. Тянусь к нему, как к глотку воды в пустыне, как к воздуху после удушья, как к самому важному, что на свете есть.
Слабый свет загораживает Магнус, и я вскрикиваю, ощутив его губы на себе, тогда как во мне с яростью Финн толкается. Рассудок то вспыхивает, то гаснет.
Я уже не я.
Притягиваю до боли похожего на Финна мужчину к себе, и позволяю пить свое дыхание. Целовать позволяю, и сама его губами упиваюсь, представляя, что это Финн.
Он ведь этого хотел?
Если нет, пусть сам прогонит Магнуса, ведь я дико устала от этой безумной гонки, сопряженной с ложью, в которой мы все запутались, как в липкой паутине.
Между разведенных бедер – там, где еще секунду назад все огнем пульсировало от ритмичных движений – становится пусто. Финн покидает меня, и через несколько мгновений я слышу неясный шум, а затем рядом с моим ухом гремит выстрел.
- Щенок! – оборачиваюсь, и вижу, как Магнус прижимает ладонь к своему плечу, а пальцы уже окрашены темной, почти черной кровью оттенка ночи. Она стекает вниз, к локтю, собирается на рукаве закатанной рубашки, и мне дурно становится. От всей этой дикой, пропитанной сумасшествием, ситуации.
- Жаль, не убил, - с сожалением произносит Финн, и снова поднимает револьвер на своего отца.
Порываюсь вперед, к Финну, непонятно как оказавшемуся настолько родным мне, пусть и незнакомым. Закрываю Магнуса собой.
- Финн, прошу тебя, - стараюсь говорить спокойно, успокаивающе, и голос мой родниковой водой льется по комнате, - Магнус сейчас уйдет, опусти оружие.