Так надоела наша, хоть и красивая, но ни разу не курортная Сибирь.
- Девушка, - оживляюсь при виде одиноко стоящей незнакомки, одетой несколько странно: в длинное, плотное, и явно дорогое платье посреди этой жары.
Может, она аниматор? Хотя те обычно в платья времена Екатерины Великой наряжаются.
Девушка не реагирует, стоит ко мне спиной, и я решаюсь. Осторожно похлопываю незнакомку по плечу.
- Девушка, вы не подскажете, где находится улица Яблочная? Вы ведь местная? – спрашиваю, и она оборачивается ко мне.
А я дар речи теряю. Эта девушка – она как из зеркала. Мое отражение, только в другой одежде. Те же темно-русые волосы, синие глаза, острые скулы… даже носы у нас одинаковые – аккуратные, самую малость курносые.
- Ничего себе, - бормочу в шоке, подозревая, что у меня солнечный удар, и все это мне мерещится.
А вот мое отражение, отойдя от удивления, вдруг улыбается мне: хитро, и даже хищно.
- Яблочная, говорите? – переспрашивает она, и я прикрываю глаза, ведь голос тоже точь-в-точь, как у меня. Внезапно сумка выскальзывает у меня из руки, и девушка реагирует быстрее, чем я. Подхватывает ее, и вертит, придерживая в руке. – Я не местная, так что не подскажу. Сумка у вас прохладная, там вода? Можно я пару глотков сделаю?
- Конечно, - киваю растерянно, а девица быстро расправляется с молнией, и выуживает газировку. – Мне кажется, или мы с вами очень похожи?
- Всякое бывает, - пожимает плечами девушка, и возвращает мне сумку. – Знаете, говорят, что, если встретишь своего двойника, нужно обняться, чтобы счастья прибавилось. И разойтись, не оглядываясь.
О такой примете я никогда не слышала, но обнять себя я позволяю. Прижаться всем телом, и почти задушить меня на прощание.
И не оборачиваюсь, когда немало испугавшая меня незнакомка, имени которой я не догадалась спросить, уходит. А я остаюсь стоять под палящей жарой, и смотреть на странно встретивший меня город.
Яблочную сорок три я, все же, нахожу, и не без помощи добрых людей. Отдаю документы хозяйке дома, которая должна меня зарегистрировать, и вхожу в небольшие, но уютные апартаменты.
- Душ! – чуть не плача, восклицаю я, избавляясь от одежды.
И все мысли: и о моем двойнике, и даже о долгожданной работе в театре вылетают из моей головы, пока я наслаждаюсь прохладными струями воды, бегущими по моему телу.
Оборачиваюсь полотенцем вокруг груди, и протираю запотевшее зеркало, от которого в ужасе отшатываюсь.
На мне ошейник!
Но этого быть не может, ведь так?
Подношу руку к лицу, чтобы протереть глаза, перед которыми мелькают мушки, и с ужасом вижу в зеркале, как на ошейнике холодным серебряным пламенем загораются незнакомые мне символы.