Я усмехнулась.
– С каких это пор тебя волнуют мои чувства?
Серебро во взгляде стало холодным.
– В Академии есть два места, где можно использовать темную магию. Это мой кабинет и лекционная аудитория, где я буду о ней рассказывать. Поэтому – завтра у меня в кабинете.
– Сегодня нельзя?
– Нельзя. К такому нужно готовиться.
Я открыла было рот, но он меня перебил:
– Твоих вопросов было достаточно. Что это такое? – мне указали на кольцо Драгона, о котором я напрочь успела забыть. Поразительно, в какие игры играет сознание, когда неважным становится все, кроме одной-единственной мысли.
Я пожала плечами.
– Подарок Люциана Драгона.
– С чего бы тебе становиться его невестой?
Я чуть не брякнула правду, но вовремя прикусила язык. Потому что несмотря на все, вряд ли за прикрытие по поводу магической дуэли погладят по голове даже его драконье высочество. И если своими тайнами я могла распоряжаться по своему усмотрению, то чужими – вряд ли. В том числе и той, почему мне «сделали предложение» на самом деле.
– Это Ленор, – сказала я. – Она согласилась.
Ленор уже без разницы. Она умерла. А ее место заняла я.
Навсегда.
От этого волосы зашевелились в попытке встать дыбом безо всякой магии.
– Превосходно. Значит, ты откажешься.
– Что?!
– Ты хочешь моей поддержки, не-Ленор? – глаза его по-прежнему были холодными, но теперь еще и в голос добавилось застывшего во льдах металла. – Значит, вернешь кольцо. Ты будешь только моей.
Да что. Она. Себе. Позволяет?!
Этим вопросом можно было задаваться вечно, равно как и другим – какого Лозантира он все это терпит? Ни одна девица не могла заставить его чувствовать то, что он сейчас чувствовал по милости этой выскочки!
Ленор Ларо.
Лозантирово имя словно въелось в память, в желание его повторять, под кожу – как заклятие темного, избавиться от которого можно только с частью души. Это заставляло снова и снова сжимать кулаки, это, а еще – взгляд Альгора.
Как он на нее смотрел!
Да он ее разве что не раздел прямо там, на площади, и надо быть полнейшей идиоткой, чтобы этого не видеть и не замечать. На щеке до сих пор горела пощечина – воспоминание о ней, сам след уже сошел, а в груди – пламенем, от которого становилось трудно дышать – желание вцепиться темному в горло. Бессознательное, дикое, почти неконтролируемое.
Люциан действительно готов был это сделать, и, если бы Альгор не убрался с его глаз… при воспоминании о нем пламя полыхнуло ярче, и он сжал зубы.
Темная тварь!
Чтоб ему хребет переломало.
Люциан поймал себя на мысли, что пальцы снова сжались – на этот раз на каменных перилах балкона. Да что с ним творится вообще?! Он же просто на ней помешался! Какая ему разница, с кем эта девчонка проводит время, и что они там делают? Это просто договоренность, вынужденная, и он избавится от нее, как только из головы отца уйдет мысль о том, что его нужно женить.