И веришь, веришь, веришь… пока не влетишь в реальность, как в стену. И тогда только и останется, что корить себя, но будет поздно: сердце разбито и собрать его заново — иногда непосильная задача.
Мне повезло — в свои семнадцать я еще не влюблялась так, чтобы голова совсем отключилась. Но у других подобное безумие видела.
Его последствия — тоже.
— Что бы ты ни решила, я — с тобой.
Юля обернулась, без особой радости хмыкнула:
— Я уже десять раз решила так, а потом столько же — иначе.
— Нормальная практика, — дернула я плечом. — Твой мозг действует по пути наименьшего сопротивления. Главное, не переработать.
— Не поняла? — как-то резко успокоившись, задумчиво свела она брови.
— А что тут непонятного, — добравшись до дивана, присела я на краешек. — Ты решила, что надо расстаться с Тохой. Но это ведь надо делать, прилагать усилия, тратить нервные клетки. И мозг тут же вернул тебя в первоначальную позицию. Экономит твои силы.
— Это ты надо мной так издеваешься? — рассматривая меня, Юля чуть склонила голову к плечу.
— Даже не думала, — как паинька сложила я руки на колени. — Мы — лентяи по своей природе. Любое действие требует расхода энергии. А ее сохранение — вопрос выживания. Ты думаешь, откуда весь этот технический прогресс? — добавила я назидательных ноток. — От этой самой лени! Сначала придумали колесо, а потом покатилось, поехало… А если серьезно, — поднявшись, подошла я к ней, — то кроме тебя этот вопрос никто не закроет. А я могу тебя только поддержать. Ну и поработать жилеткой, если потребуется.
Юля сначала долго смотрела на меня, словно пытаясь осознать сказанное, потом грустно улыбнулась:
— Если мы расстанемся, наша компания…
— У нашей компании тоже нет будущего, — перебила я ее. Отвернулась, чтобы Юля не увидела моего ошарашенного лица.
Да, эти слова произнесла я, но…
Я ведь об этом не думала, однако сейчас была абсолютно уверена в том, что все именно так и произойдет.
— Почему ты так считаешь? — положила она мне руку на плечо.
— Потому что синица журавлю не подружка, — иронично хмыкнула я. — Я — будущая целительница. Да, дворянка, но вся моя жизнь — работать на других. Да, в родовитых домах меня будут встречать у порога, оказывать знаки внимания, но и я, и они будут понимать, что вровень нам никогда не встать.
— И тогда остается только Валдаев, — озвучила она то, что я не произнесла.
— И Сергей, — напомнила я наш с ней разговор. — Или идти наперекор всему. Но быть готовой к тому, что проиграешь, — вспомнила я историю родителей.
Да, отец говорил, что они были счастливы, но…