Молча отхожу к окну, смотрю сквозь тюль на улицу. Он, кажется, у двери остался.
Молчит.
А я сама начинаю, ведь я знаю чего он хочет:
— Это было неожиданностью. Я тогда уже успела позвонить тебе, попрощаться. Я потом узнала, — очень тяжело вздыхаю. — Дашка… она не знала. До сих пор не знает. Узнал отец. Случайно. Услышал мой разговор по телефону с подругой. Он тогда залетел в мою комнату, вырвал у меня телефон из рук, разбил его…
Слышу, как Мирослав зашевелился в мою сторону, и я обернулась.
— Он тебя побил? — спросил так, будто хотел, чтобы это было так, но в то же время он очень переживал. — Скажи мне правду, Устина. Он тебя побил и ты…
— Нет, — всхлипываю. — Он меня ударил, но с ребенком ничего не было от этого. Я делала аборт. Отец… отец привел меня в какую-то стремную больницу. Там мне все сделали. Я после этой так называемой операции две недели подняться с кровати не могла. Боли были жуткие.
Отец тогда продешевил. Хотел, чтобы поскорее, и чтобы подешевле. Потому, я думаю, так и получилось.
— Он тебя заставил?
А вот сейчас я почувствовала беспокойство. Не за себя, а за отца, который сейчас почти пожилой человек. Мирослав может и сорваться на него. Однажды он уже чуть не сорвался. Но я смогла его удержать.
— Нет… Да… И нет, и да. Я была растеряна. Я знаю, что могла не допустить этого, но я… допустила.
— Нет, ты мне сейчас скажи, как в точности все было, — приказывает Мирослав, подойдя почти вплотную ко мне. — Он тебе угрожал? Что он говорил? Все говори.
Он будто в поисках оправдания для меня. Ищет, ищет их. Не хочет верить в реальность, которая давно свершилась. Я пошла это. Меня спрашивали. Никто бы против воли не усадил бы меня на то кресло. Да, было давление. Но все это я.
— Мирослав, мне… — зажмуряюсь, — мне нечего сказать тебе… утешительного. Я сама на это пошла. Сама…
Замолкаю, когда он берет меня за руку в районе запястья и зачем-то удерживает, будто я бежать собралась. Не побегу я уже. Отвечу на все его вопросы, а потом он сам отпустит. Поймет, насколько ошибся во мне. Мы оба ошиблись.
— Где живут твои родители сейчас? — спросил Мирослав, а мое сердце пропустило удар.
— Зачем тебе знать?.. — округляю глаза.
— Говори адрес, Устина, — его пальцы сильнее сжали мое запястье.
— Н-нет… Зачем он тебе?
— С папашкой твоим хочу поговорить.
— Ты что, прямо сейчас собрался эти разборки устраивать?!
— Не сейчас. Как рассветет.
— Ты с ума сошел?! Не надо, Мирослав! Я сказала тебе правду!
— Я не думаю, что ты лжешь. Просто хочу поговорить с этим… человеком.
— Не надо! Шесть лет прошло!