— Котова, если ты решила, что сегодня тебе будет весело, то мне придется тебя расстроить.
Я и глазом не успеваю моргнуть, как Демид оказывается рядом со мной и снова не оставляет места малюсенькому таракану. Мне бы оттолкнуть его, но я другим важным делом занята. Пытаюсь взглядом выщипать ему все брови, чтобы он хоть на немного перестал быть симпатичным. Какое-то издевательство. Я все еще зла на него, но все равно продолжаю пялиться.
— Ты в принципе не можешь меня расстроить, — самоуверенно заявляю под хмурым взглядом Покровского.
Я невольно сглатываю.
— Еля, я реально не понимаю, почему ты психуешь, — рычит сквозь зубы. — Что случилось?
— Забей. Ничего не случилось. Все отлично!
Я замечаю маму и, воспользовавшись случаем, отворачиваюсь от Демида, чтобы хоть на минуту побыть подальше от него. Перевести дыхание. Выдохнуть. Отключиться. Но нет же! Упрямец идет за мной по пятам. Его не смущает, что мама здесь. Ему плевать и на мужчину, который хозяйничал в данный момент на кухне. Демид просто торчит рядом, лишая меня возможности отвлечься.
— Мне кажется, чего-то не хватает, — говорит мама, разглядывая стол.
— Чего именно?
Демонстративно отвернувшись от Демида, я приковала все свое внимание к маме. Слушала о том, как она совсем недавно купила этот сервиз. О том, как она его чуть не разбила по пути к машине, а после всю дорогу представляла, как эффектно он будет смотреться на столе.
И правда классно смотрится.
— Точно! Цветы надо передвинуть, — восклицает она, а затем замирает. Демид стоял рядом с вазой, и, чтобы маме к ней подойти, нужно было обойти парня, чего ей, как мне показалось, совсем не хотелось делать.
Наверное, я самая ужасная в мире дочь. Чтобы дотянуться до цветов, мне нужно всего лишь вытянуть руку, но я не спешу. Прищурив глаза, я смотрю на Покровского. Мы все уже привыкли к тому, что он скорее откусит себе палец, чем сделает что-то для моей мамы. Но сегодня он решил нас всех удивить: Демид сдвигает вазу, бросая взгляд на маму:
— Сюда?
Мама открывает от удивления рот и тут же берет себя в руки, кивая в ответ.
Я кашляю, прикрывая губы руками. Это я от шока. Наверное, сейчас мне надо улыбнуться. Но то, что Демид первый раз в жизни повел себя по-человечески с моей мамой, еще не повод вручать ему медаль, так ведь? Я рада, что он не одернул ее. Мне приятно видеть ее удивленный взгляд. Она явно ждала от Демида только подвоха, а тут…
Черт.
Я просила его быть любезным с мамой, и он это сделал.
Вау! Офигеть просто. Он сделал это ради меня.
Я ненормальная, да? Покровский одну секунду не хамил, а у меня уже из головы вылетела его Мила и ее длинные руки. Почему? Потому что мне не хотелось думать плохо о нем? Потому что мне хотелось его оправдать? С каких пор я начала его оправдывать?