По мере передвижения он увеличивался и увеличивался в размерах, так что жалобный скрип кровати услышали все.
— Надо как-то заказать свежее белье, — вздохнула я.
— И чего это мы такие брезгливые? — поразилась Тина. — Как на практике лягушек на костре жарить и сокурсников угощать — так ты первая была.
— Так я же угощала, — фыркнула я, вспоминая то маленькое приключеньице. — Да нет, просто шерстинки колкие и прямо в кожу впиваются. Он ведь и правда воин, и шерсть соответствующая.
Друзья только переглянулись. На слово они мне не верили, а Гамильтон был слишком ленив, чтобы что-то кому-то доказывать. Но я-то точно знаю, что мой компаньон — превосходный боец. В своем, правда, неповторимом стиле. Тут уж приходится смиряться и брать что есть.
К слову о лени — не прошло и двух минут, как из спальни донесся раскатистый храп.
— Вот просто представьте, — хихикнула Тина, — что вместо артефактов-подглядок, комната была бы оснащена ушками-подслушками.
Храп на мгновение стих, мы переглянулись и захохотали в голос, когда мой компаньон, после краткой тишины, выдал особо пронзительную руладу!
— Меня не оставляет ощущение некоей подвешенности, — я выразительно потерла шею. — Правитель здесь, а мы сидим, в носу ковыряем. Дальше-то что?
— Ну, не все здесь в носу ковыряют, — Марон взмахнул тонкой пилкой для ногтей, — кто-то другое место гигиенит.
Быть ему битым подушками, но дверь распахнулась без единого стука и в проеме появилась сестра Мирта.
— Вас, кажется, подглядывать поставили, — недоуменно произнесла я, и бросила маленькую, но увесистую думочку на ковер.
— Не очень-то вас и жалуют, — будто не слыша моих слов, произнесла Божья Сестра. — Гостиная, спальня…
— Хр-р-хр уау, — протяжно отозвался сладко спящий Гамильтон.
— И две комнаты для сопровождающих, — продолжила запнувшаяся на мгновение сестра. — Как вы живете в таких условиях?
— Прекрасно живу, — я пожала плечами, — или вы ждете, что дочь барона и дочь герцога поселят в одинаковые комнаты?
— Но ведь на Отборе все равны? — она прищурилась, я разозлилась:
— Это очень, очень дешевая провокация. Дверь — там.
— Вы не хотите доказать все, что можете быть чем-то большим, чем просто…
Она развела руками, показывая, что ее словарный запас нищ и невыразителен.
— Странные, немного жестокие люди, — это я говорила о миледи проректоре и ректоре, — резонно заметили, что мне не нужно позориться. Достаточно быть собой.
— То есть, вы по жизни посмеш…
Она икнула, глядя на острие клинка, что сейчас холодило кончик ее носа.
— Хотите, я срежу вам нос и вы сможете убрать его в кошель. Убрать и никогда не доставать, чтобы не возникало искушения сунуть его куда не следует, — процедила я.