— Сколько их?! — ахнула Эйра.
— Тридцать один, — с искренней любовью произнес Гамильтон, — шалуны.
— Берем шалунов и валим, — нервно выдохнула Тина, — в этот раз нас точно сожгут!
«Или побьют оголодавшие невесты», подумала я, понимая, что готовить поварам и негде, и не на чем, и не в чем, и не из чего! От кухни осталось только помещение. И мусор, который раньше был кухонной утварью.
— Они съели всю еду, а после понадкусывали все, что пахнет едой, — медленно произнесла я, рассматривая обглоданную плиту, перекушенные столовые приборы, уничтоженные котлы и сковороды.
— Ты говорил, что они плачут, — тихо-тихо проговорила Тина.
— Кажется, я перепутал икоту с плачем, — не смутился Гамильтон и решительно вышел из кухни.
— Ты куда?! — у меня даже голос сел. — Мы их не унесем!
Но мой компаньон вернулся с огромным полотнищем плотной ткани:
— Сложим их сюда и завяжем в узелок. Так и дотащим. Волоком.
— Если нас и после этого не сожгут, — Тина осторожно перекладывала спящих щенков на полотно, — то я не знаю, наверное, нам можно будет все.
— Знаете, а я с вами останусь, — оборотница где-то нашла черствый хлеб и теперь задорно им хрустела. — С вами хоть и страшно, зато весело.
— Страшно весело, — вздохнула я, — будет проволакивать щенков в ванную комнату.
— Их не будет тошнить, — уверенно произнесла оборотница, — колдовские звери превращают пищу в чистую энергию.
— То-то розы под нашими окнами так разрослись, — хихикнула Тина.
— На данный момент я — часть этого мира, — оскорбился Гамильтон, — и да, я слежу за тем, чтобы кусты были хорошо удобрены. Местные садовники недооценивают мощь и силу псовьего…
— Давайте не будем про помёт, — взмолилась Тина. — Щенкам холодно на мраморе!
Гамильтон хотел было вызвериться, но подруга бесстрашно его перебила:
— Да, теперь я своими глазами убедилась, что твои юные племянники способны разнести дворец. Но то, что они могут лежать на холодном мраморе, не значит, что они должны это делать. Какими бы сильными и тренированными они ни были, они остаются детьми, о которых мы, взрослые, должны заботиться!
На это никто не возразил и мы потащили щенков к нашим покоям.
Но Гамильтон, оскорбленный в лучших чувствах, все же проворчал украдкой:
— Помёт — у птиц.
Я же шла и думала только о том, стоит ли огорчать друзей тем фактом, что драконья жрица наблюдает и за коридором? С другой стороны, она отслеживала свой собственный коридор. И к счастью, пока что никто не научился записывать изображение.
Однако я не удивлюсь, если доставшаяся мне божья сестра жадно следит за каждым моим шагом, забыв о сне и пище. Но, опять же, вряд ли им доверили следить за всем дворцом. По нему, так-то, и Правитель ходит!