До Мив доходили слухи о зверствах илиарского генерала, а когда их схватили и привезли сюда, она увидела всё воочию. Фанет не хотел войны, он мечтал о бойне, поэтому под ручку с Дитой Иундор выкашивал своих противников толпами и без разбору. Вешал, четвертовал, сжигал заживо... Все дороги Вишнёвого нагорья и Южного края были выложены мертвецами. Только зимние холода и голод сумели приостановить кровавое шествие илиаров по Великой Земле. Но теперь, когда снега растаяли, а мартовское солнце иногда решало озарить грешный мир, Фанет готовился возобновить свой безжалостный поход.
Слёзы вновь ошпарили замёрзшее лицо. Мив думала... Проклятье, она ведь действительно думала, покидая Зарибор, что илиары помогут им. Она столько всего слышала о мудром царе Китривирии и о подвигах его народа, что оказалась совсем не готова столкнуться с обратной стороной всех этих легенд. У илиаров было другое лицо – тронутое болью и помнящее каждую смерть своего соплеменника от человеческой руки.
Раздолье добровольно вернулось к зависимости от более сильной державы и стала вассалом. Славлен так долго боролся против этого... Они все боролись. А теперь пойдут войной на друзей.
– Зачем ты заступился за Миляна? – спросила Мив, найдя наконец в себе силы заговорить.
На небе с востока заходили тучи. Эльфийка повернула голову и поймала рассеянный взгляд Кувраты.
– Что?
– Мы ничем ему не поможем.
– Он вместе с нами начал это всё, – шпион сел на земле ровно. – Оставить его в беде только потому, что илиары резко решили вмешаться в мракобесие Августа... Мы вместе шли к нашей цели, Мивсаэль, неужели мы возьмём и всё забудем?
Эльфийка промолчала. Так и не добившись от неё ответа, Куврата усмехнулся.
– Ну, по крайней мере, мы живы, – мрачно заключил он.
Мив снова посмотрела на ряды палаточного лагеря и знамёна, колыхавшиеся от потоков ледяного ветра. Среди танцующих белых медведей на штандартах скакали чёрные черепа в коронах – древний герб семьи Эфалис.
«А надолго ли?» – пронеслось в голове эльфийки.
***
Его кожа перестала ощущать мороз.
Ступив босой стопой на пол, он по привычке вздрогнул, но потом понял, что не чувствует ничего. Нет, конечно же, он знает, что стоит на ногах и проблем с ориентацией в пространстве у него не появилось. Отдалённо он помнит, что камень на полу в его покоях должен быть слегка шероховатым. Новая одежда приятно касается тела, всё-таки, кафтан сшили под него, да и ткани соответствующей ценности и редкости, однако... Он перестал ощущать мир как живое существо. Теперь он мёртв навсегда. И бессмертен одновременно.