Ей никогда не разрешали спать с родителями. Но ведь сейчас отца нет в крепости. Может, теперь ей можно?
— А я расскажу тебе другую историю, — предложила мама, поглаживая дочь по голове. — Не менее интересную, чем та, что хотела послушать ты. Готова?
— Да, — Гвин поерзала немного, устраиваясь поудобней у теплого маминого бока и замерла, веря, что эта история будет ничуть не хуже той, где воины рубили дракона, как капусту.
— Тогда слушай, это история о богах, — заговорила мама.
— Богах? — встрепенулась девочка. — Но они же скучные!
— Ты в этом так уверена? — мамина улыбка стала какой-то грустной. — Нет, малышка, это не скучная история. Ведь она о нас.
Гвин недоверчиво открыла рот, а потом замерла, не зная, хочет ли услышать эту историю или нет. Все же воины и дракон были где-то там. А боги… она тут! Рядом. Смотрят.
— Или попробуешь уснуть? — мама будто почувствовала смятение дочери. — Давай ты поспишь.
Малышка еще мгновение посидела на месте, а потом вновь легла и закрыла глаза, медленно погружаясь в сновидение.
* * *
Это воспоминание было старым. Оно сохранилось в памяти Валькирии, которая сейчас лежала на снегу, стараясь восстановить дыхание. Оно жило где-то на задворках сознания, тускнело с каждым годом все сильнее и все меньше казалось чем-то реальным.
Да, Гвин Умильтен все это помнила. Тускло и неуверенно, будто и не было этого. Не было той ночи, когда она не могла уснуть и пошла искать помощи у родного человека.
Но вот продолжение той ночи пришло к ней только сейчас. Только сейчас Гвин Умильтен знала, что произошло потом.
И за это она себя возненавидела так сильно, что захотела умереть.
* * *
Малышка уснула. Задышала размеренно и глубоко, но погружалась в очередной кошмар. Она вновь видела монстров, которые тянули к ней свои когтистые лапы, шептали ее имя и звали за собой.
Но теплый мамин бок успокаивал. Даже сквозь сон девочка чувствовала незримую поддержку. И отталкивала от себя когтистые лапы с такой смелостью, будто они были простыми ветвями густого кустарника, через который ей требовалось пробраться.
Что-то изменилось слишком резко.
Оттолкнув очередную лапу, Гвин уже думала, что все закончилось.
Но острая боль разорвала руку. В кисть впились огромные желтые когти.
Девочка попыталась вырваться, позвать на помощь маму. Но вместо слов из ее горла вырвался жуткий чужой рык.
Рык, которые не был ее. Но вместе с тем… стал почему-то ее частью.
Девочка дернулась, открывая глаза. И не понимая, где находится.
Она путалась в каких-то тряпках, рычала от бессильной злобы, силясь избавиться от раздражающих пут. И не могла осознать, что происходит.