— Дедушка догонит?
Он кивнул, легонько подталкивая детей. Близнецы побежали. Колосов повернулся к детективу.
— Вы что-нибудь знаете о них?
— Человек, умерший от аллергии, был одним из этих психов. Я читал записи в его телефоне.
— И что там было?
— Переписка соседей.
— Снова соседи.
— Вы уже слышали о них?
— Да. О чём была переписка?
— Умерший писал, что Третья — лот. Благодарил за ночь.
— Это может означать, что угодно.
— Может. Только Третья прислала что лот он, Четвёртый. И это было за полчаса до того, как нашли тело. Совпадение? Не знаю. Я уверен лишь в одном: дело мутное скверное. Лезть туда, значит, играть со смертью.
— Это могла быть шутка.
— Могла, — не стал спорить Колосов. — Но в телефоне были правила некой Игры. Лучше бы я их не видел.
— Дедушка! — донеслось издалека.
Вениамин Игоревич помахал близнецам, повернулся к Александре.
— Мы с вами не говорили, Саша. И я очень надеюсь, вы забудете про всю эту историю.
— Мне нужны эти правила. Я уверена, они у вас сохранились.
Перед встречей детектив пробила по старым каналам информацию о следователе. Он оказался занятным специалистом, раскрывшим немало громких дел. Сложных. Головоломных. Таких, за какие бралась сама Александра.
Вениамин Игоревич вздохнул. Кивнул:
— Хорошо. Я пришлю их вечером. Дайте ваш номер.
Она продиктовала, и Колосов поспешил за внуками. А детектив осталась. Она смотрела вслед исчезающим силуэтам и думала о соседях.
По дороге домой Александра несколько раз звонила на фирму Фурских, но ей снова и снова отвечали, что ничем помочь не могут, а затем и вовсе перестали брать трубку. Выглядело всё это очень и очень подозрительно. Оказавшись в квартире, Селивёрстова первым делом сменила бежевые носки на более вдохновляющие. Сегодня этим цветом стал зелёный и его оттенок — спелое яблоко. Мысли невольно вернулись к семье Нильских, покружили вокруг Ники. Она тоже любила зелёный. Она им болела.
И что-то скрывала.
Селивёрстова вспомнила попытку Максима заговорить, руку его жены в останавливающем жесте. Эмоции, рвущиеся наружу, перемежающиеся с тишиной и раздумьями. Ясно увидела спину Раисы Павловны.
Они все что-то скрывали.
Александра прошла на кухню и стала рыться в многочисленных пакетиках с чаем, выбирая тот единственный, подходящий аромат.
Были ли подруги действительно так близки? И не был ли больше, чем другом, Нильский для убитой? Александра не верила в чистую дружбу между мужчиной и женщиной. Подумала о Бризе. Они были друзьями. Давними верными. Но их дружба называлась таковой, а на деле являла собой нечто гораздо более личное. Почти интимное. Они были одним целым. После отпуска, проведённого в тиши, в дали от склок, проблем и смертей, они стали ещё ближе. Александра всё чаще замечала в себе импульсы позвонить, увидеться, поговорить. Просто оказаться рядом.