— Повелеваю замолчать! Я говорю не только от своего имени, но от имени своего державного брата Федора Алексеевича, великого московского государя! Вот его собственноручная грамота!
Юрий Львович поднял развернутый лист бумаги с висящей печатью, и с яростью во взоре внимательно посмотрел на собравшихся в большом княжеском шатре воевод и генералов московского войска, общим числом в добрые три десятка. Да еще с десяток казацких старшин, столь же пышно разодетых. Среди этой натуральной павлиньей толпы выделялись форменными зелеными мундирами с дюжину «новорусских» генералов и полковников, стоявших плотной группой чуть в стороне.
«Словно остаток лета среди разноцветной листвы наступившей осени, хотя сейчас только июнь на дворе. Ну и сборище здешних мажоров, как не крути — каждый кичится своим богатством друг перед другом, древность рода золотым одеянием подчеркивая.
Тупые головы, хорошо, что если не с куриными мозгами!
Топор палача плачет по ним — пользу принесут немногие, токмо вред один от такого воинства!»
Своим местничеством и спесью родовитые бояре Москву не раз до цугундера доводили. И сейчас Юрий с трудом унял начавшуюся склоку — кому и где по знатности в шатре стоять положено.
«Шантрапа подзаборная — писюнами меряться решили, когда враг уже поблизости от них!»
От разноцветья одежды и сверкания доспехов рябило в глазах, словно на радужном карнавале, который довелось разок увидеть в том времени. А ведь такая картина говорила о многом — если военачальники столь пестро одеты, как расфуфыренные птицы в брачный период, то о действительно регулярной армии речи быть не может по определению. Все московское воинство, несмотря на свою внушительную численность, не более чем скверно обученное ополчение с зачатками профессионализма, если брать в расчет немногие полки «иноземного строя».
— Господа генералы и воеводы, — на последнем слове у Юрия непроизвольно прорвалось уже нескрываемое ехидство. — Через пять часов, ближе к вечеру, мы начнем баталию, не дожидаясь пока османы начнут устраивать свой лагерь. Атаковать их будем на марше и начнем бить по частям! Крепко ударим сжатым кулаком!
Юрий посмотрел на «воевод» — те растерянно переглядывались. И понять их можно — непривычны московские полководцы к наступлению, предпочитая действовать от обороны, и предпринимая лишь контратаки и вылазки, бились скопом.
А тут наступать прикажите?! Но как?!