Немой вопрос застыл в глазах почти у всех — многие бояре в растерянности стали переминаться с ноги на ногу. Юрий тем же решительным голосом продолжил говорить:
— В сражение пойдут все три бригады «новорусских» стрельцов первым эшелоном, каждая будет действовать супротив одной из османских колонн. Вначале опрокинем татар и ногайцев, идти быстро на конницу, вести по ней стрельбу из винтовок и штуцеров. Полковым единорогам в промежутках стоять меж батальонных каре — стрелять исключительно шрапнелью. Если всадники пойдут в атаку — орудиям переходить на картечь…
— Это безумие…
— Молчать! Кто посмел перебить царя?!
Юрий не сдержал прорвавшегося из души гнева. Один из бояр, осмелившийся на выкрик, попятился от его взгляда с побледневшим лицом — видимо только сейчас до него дошла вся дерзость подобного поступка, за которое положена плаха.
Неимоверным усилием Галицкий унял злость и продолжил пусть суровым, но спокойным тоном:
— За неподчинение приказу, или обсуждение оного, прикажу отрубить голову, раз ей думать не умеют! Надеюсь, теперь всем понятно, чем чреваты подобные выходки?!
В шатре воцарилась мертвящая тишина — обсуждать царское повеление желающих не нашлось даже среди родовитых московских бояр. И объяснение тут напрашивалось само собой — цари ведь родичи близкие, и один другому охотно разрешит несколько дурных голов топором снести для острастки, чтобы другие неразумные полезный урок усвоили. Тем более, у царя Новой Руси имелась определенная репутация, и все присутствующие в шатре хорошо знали, что крови он не боится.
— Иван Дмитриевич, твои запорожцы пойдут вторым эшелоном. При каждом случае выскакивать за линию карей и рубить бегущих турок и татар. При не расстроенном неприятеле немедленно уходить за стрельцов — в ход тогда пустим орудия.
— Все исполним, надежа-государь, дело знакомое. Так уже не раз воевали рядом с твоими стрельцами — полковники и сотники разумеют, что к чему в битве такой. Казаки давно готовы!
Кошевой атаман поклонился Юрию, блеклые прежде глаза Сирко горели неистовым пламенем — старик дождался этого часа. И словно старый боевой конь, заслышав звук трубы, рвался в сражении.
— Генералы Бологов и Гордон!
— Я здесь, государь!
— Приказывайте, ваше царское и королевское величество!
Из пышно одетой толпы выступили два генерала в скромных зеленых мундирах, как у «новорусских» стрельцов. На стольника и шотландца Юрий особенно рассчитывал — двенадцать тысяч хорошо обученных солдат полков «иноземного строя» уже не раз действовали в боях против турок и татар совместно с его стрельцами, вооружены и снаряжены были подобно его войску. Их бригады были единственными среди всей русской армии, которые можно использовать в грядущем сражении.