Дальнобойные пули буквально косили турок — три сотни нарезных ружей в умелых руках являлись страшным оружием, могущество которых на поле боя оценили по достоинству.
— Первая шеренга с колена, вторая стоя! Целься! Огонь!
Сотник Никифоров взмахнул рукой, громко крикнув — его рота из девяти десятков стрельцов, вытянувшаяся длинной линией, окуталась густым пороховым дымом. Через несколько секунд последовал слитный залп слева, а потом и справа — две других роты также старательно расчищали путь перед собой, опрокинув визжащих людей в красных одеяниях.
— Заряжай! Первая шеренга — примкнуть штыки! Добить неприятеля! Янычар в плен не берем!
Таковы жестокие реалии войны, в которой уже установились суровые, написанные кровью правила. Во время стремительной атаки, когда стрельцы проходят с боем больше трех верст в час, нецелесообразно связывать продвижение вперед пленниками. И оставлять живого врага в тылу тоже нельзя — велик риск получить пулю в спину. Тем паче, когда перед тобой янычары — те жалости и пощады никогда не просили, так как сами милосердия к противнику никогда не проявляли. Тем более к нечестивым гяурам, которых за людей не принимали — так что долг платежом красен!
— Провести зачистку!
Сотник громко отдал команду, что была прописана в уставе — серебристая сталь длинных ножевых клинков играла бликами заходящего за горизонт яркого летнего солнца.
Хриплые стоны умирающих людей раздавались слева и справа, но, по мере того, как стрельцы шли вперед, замолкали. Только порой предсмертные вскрики раздавались, когда человеческая душа, пусть враждебного к православным магометанина, тяжело с телом расставалась, прекращая свой жизненный путь, завершившийся на бранном поле.
— Вперед, стрельцы, вперед!
Степан осмотрелся по сторонам, внимательно окидывая взглядом поле битвы, благо небольшие овраги и балки не мешали стремительному продвижению пехоты вперед. Сражение шло уже пятый час, вперед его полк продвинулся на добрых двенадцать верст, никак не меньше, скорее всего на пару верст больше.
В глотке давно пересохло, но есаул стоически терпел — и так уже дважды разрешал выпить воды, смешанной с вином, и фляги у стрельцов наполовину опустели. Но никто из служивых не роптал — все шли быстрым шагом, зло и радостно — понимали, что вековой враг не просто опрокинут и разбит. Нужно говорить прямо — разгромлены османы!
Теперь нужно преследовать их безостановочно, памятуя, что недорубленный лес вырастает. Степан помнил приказ, а потому подгонял стрельцов, хотя видел, что те измотались и держатся на одной силе воли. Но нельзя было останавливаться — впереди виднелось множество повозок, которые турки уже выстроили кольцом. Янычары в красных одеяниях не бежали с поля боя, и тем более не сдавались, а решили сражаться за этим импровизированным укреплением до конца.