— Страшная штука — нетерпимость к иному образу мыслей, к другим взглядам, традициям, обычаям, жизненному укладу! Скажи мне честно, Софа — московские бояре примут наш порядок «новорусский»?
Последнее слово Юрий произнес без всякой издевки — время малиновых пиджаков и толстых золотых цепей ему пришлось видеть только в кинофильмах. В сложившийся Новой Руси жизненный уклад сильно отличался не только от порядков московского царства, но и Гетманщины со Слобожанщиной. Однако по части самоуправления был близок с запорожскими и донскими казачьими городками.
И при этом на прерогативы его царской и королевской власти никто не посягал — все жители прекрасно понимали, что нужна жесткая «вертикаль власти», как сказали бы из телевизора в будущие времена.
Иначе не одолеть многочисленных врагов, что обложили с трех сторон ставшие вольными земли. Именно с трех — к западу от Днепра и к югу от Дона ногайские орды. К северу от Северского Донца уже надвинулись московские владения, что уперлись в реку. А через Черное море могущественная Оттоманская Порта, угроза от которой была самой явственной — у султана армия не просто большая — огромная.
Ох, как не хотел Юрий начинать этот разговор — но иного выхода для него не оставалось. Софью нельзя держать в неведении — умная женщина рано или поздно поймет, что ее держали за «болванчика», а это вдребезги разобьет то доверие, что сложилось между ними. Она должна стать союзником, так как именно на ее помощь в столь трудном и щекотливом деле Галицкий особенно рассчитывал.
— Не примут никогда, государь. Меня в жены отдали именно потому, чтобы я убедила тебя присягнуть царю Федору Алексеевичу и подвести все твои владения под его державную длань.
— И почему не убеждаешь, свет мой?
— Потому, государь, что подданные твои бояр московских не потерпят — большая война произойдет, кровавая. Да и ты сам, пережив унижения и пытки, выю свою не склонишь. А потому брат мой Федор попросил меня сделать все возможное, чтобы войны не случилось между вами. Ибо ведомо ему, что запорожские и донские казаки под твою руку склонились — чернь им намного дороже и ближе, чем боярство наше.
— Так и сказал?
— Как на духу тебе о том говорю, муж мой! Нельзя такую тайну на сердце держать. Просто не решалась тебе о том поведать. Но полюбила тебя всей душою, а потому мне нечего от мужа и государя скрывать. Прости меня за тайну сию, я думала, что князь Василий Васильевич тебе о том сказал, еще перед свадьбой нашей.
— Говорил о сем деле, Софушка. Голицын прекрасно понимает, что распря обернется большими бедами — ведь кроме донцов и запорожцев меня поддержат казаки Слободской Украины и Гетманщины, причем их войсковая старшина уже сейчас письма пишет. Вот только война между Москвой и Галичем выгодна врагам нашим — туркам, татарам и ляхам! Они спят и видят, как ваши бояре полезут сюда свои порядки устанавливать, такие как на левобережье и в украинских городках.