— А ты дряннннь, оказывается, Эля.
— Учусь у тебя, Эля.
— Я тебя ничему не учила!
— Учила!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Да!
Обе сестры вскочили. Загорелая черноволосая Элеонора, обычно холодная и сдержанная, сейчас была вне себя от злости и с ненавистью смотрела на свою сестрёнку. Эльвира же, обычно гораздо эмоциональнее, сейчас вызывающе холодно смотрела в ответ, так же, сдерживаясь.
— Ладно, — бросила Элеонора. — Вижу, из тебя выросла настоящая ведьма. Ты на метле там у себя в Киле не летала?
— Зачем? Чтобы оставлять мозоли на своей заднице? У меня кожа нежная, в отличие от твоей, ты-то явно никогда не упустишь такой возможности, если она у тебя будет.
— Ты дерзишь, дорогая, — холодно ответила ей Элеонора, уже успокоившись и с интересом рассматривая сестрёнку.
— А ты изменилась.
— Так же, как и ты.
— Не спорю. Но я стала спокойнее, а ты не сдержаннее. А это опасно. Я скажу отцу, что ты стала необузданной и дикой, и можешь выкинуть опасный фортель.
— Прекрасно, продолжаешь ябедничать?
— Нет, сестрёнка, я интригую, чего и тебе советую.
— Да, тогда я скажу, что видела тебя с неким идальго, и ты ему подарила свой шёлковый платок с монограммами.
— Да что ты говоришь, какой ещё платок? Все мои платки на месте.
— Да?! А вот этот? — Эльвира достала из корсета тонкий шёлковый платок и показала его сестре. Это был, действительно, один из её платков.
— Ах, ты, воровка! — не сдержалась Элеонора.
— Почему, воровка? — широко раскрыв смеющиеся глаза, ответила ей Эльвира. — Это мой платок. У нас же с тобой одинаковые монограммы. И я люблю те же цвета, что и ты, только форму его я подсмотрела у тебя и заказала себе такие же. И я тренируюсь, так же, как и ты. Так что, на любой твой ход я отвечу своим.
— Ммм, — протянула Элеонора, сузив чёрные глаза, и более внимательно вглядываясь в сестру. — А ты растёшь, сестрёнка.
— Нет, я только пытаюсь дотянуться до тебя. Пока получается плохо, но я стараюсь. Я знаю твой характер, Эля Лёд, если я буду слабой, ты вытрешь об меня ноги, а если буду не хуже тебя, то ты будешь считаться со мной, и тогда мы будем с тобой на равных, то есть, сестры, а не абы кто.
Элеонора, до этого холодно смотревшая на Эльвиру, неожиданно улыбнулась.
— Вот за что я люблю тебя, сестра, так за это то, что ты всегда могла меня раскусить. Я скучала по тебе, — и она распахнула свои объятия. Эльвира подскочила и прыгнула в широко расставленные руки сестры, сжав её крепко-крепко, за что Элеонора сильно укусила её за ухо, и обе весело рассмеялись.
Это вечное соперничество им нравилось. Одна была цинична и холодна, другая — изобретательная и эгоистична. Но обе сестры были умны и знали это очень хорошо.