В душе поселилась какая-то неясная тревога, в которой я не могла разобраться. Не знаю, сколько времени я так просидела, когда вдруг с удивлением увидела перед собой дядю Тараса. Интересно, сколько времени он здесь?
– Очнулась? Я с тобой уже час пытаюсь поговорить, – заметил он.
– Что ты тут делаешь? – Вяло уточнила я.
– Думаю, что с тобой делать, – вздохнул Каверин. – Да и Вера просила зайти и проверить, как ты здесь.
– Я здесь хорошо, – выдохнула.
Дядя Тарас открыл было рот, но быстро закрыл, вытащил телефон и принялся кому-то звонить. Через некоторое время потормошил меня за плечо.
– Все, вставай. Пойдем с тобой на прогулку. Сейчас охрана приедет и пойдем, – он убрал в сторону плед. – Думаю, что тебе стоит переодеться, – он неодобрительно посмотрел на мою мятую пижаму.
– Не хочу, – нехотя отмахнулась я.
– Надо. Тебе совершенно точно не повредит прогулка, – дядя Тарас с доброй улыбкой смотрел на меня.
Я же все больше понимала, что не хочу видеть вот такого снисходительного покровительства по отношению к себе. Почему нельзя нормально со мной обращаться, как Клыков, например?
Я разозлилась, и эта злость подстегнула меня к тому, чтобы я встала на ноги и медленно прошествовала в сторону гардеробной. Каверин тактично удалился в сторону кухни, чтобы мне не мешать.
Я была готова к выходу уже через пять минут. Заморачиваться с прической и краситься я не захотела. Ради чего? Только вот, кажется, одну перчатку где-то потеряла. Пришлось найти варежки.
Когда мы вышли из дома, дядя Тарас повел меня прочь из двора, а там вниз по улице до ближайшего кафе. Я же едва замечала людей вокруг себя. Господи, может быть, мне в психбольницу пора? Почему я стала такой равнодушной?
В кафе кроме нас никого не оказалось. Совсем. Даже официантов не было. Были только охранники и накрытый на двоих стол.
– Садись, – дядя Тарас надавил мне на плечи, чтобы я опустилась на стул и сам сел напротив. – Вероника, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Понимаю, что в последнее время ты имела право на меня злиться. Но что все-таки происходит? Почему домработница звонит мне в испуге от того, что ты ничего не ешь, передвигаешься по дому, как зомби и бормочешь что-то себе под нос?
Бормочу? Никогда раньше такого за собой не замечала.
– Со мной все нормально, – ответила.
Тут же получила недоверчивый взгляд дяди Тараса. Он потер переносицу и тяжело вздохнул.
– Тебя в Мае кто-то обидел? Мне нужно сообщить о чем-то Николаю? Я могу сейчас позвонить Вере…, – принялся он говорить со мной, как с душевнобольной.
– Вере я и сама могу позвонить, – перебила я его. – Меня там никто не обижал. Это я…, – а что я, я даже слов подобрать не могла. У меня было такое ощущение, что я совершила огромнейшую ошибку, но какую именно понять пока не могла.