А дальше… Дальше была истерика. Истерика длиною в несколько часов, выпавших из жизни. Потому что все эти годы я винила любимого за трусость, но оказалась не права. Оказалось, что это был просто несчастный случай…
Продавец, конечно, был немного обескуражен случившимся. Ну ладно, много. В итоге предложил обсудить сложившуюся ситуацию на борту его частного самолета по пути на Бали.
А я… А что я? Согласилась, конечно. Об Илье думать не стала, потому что теперь точно верю, что в нашей жизни каждое мгновение не случайно… Если нам и суждено быть вместе, то он поймет это.
Поэтому уже вечером выключила телефон, пристегнулась и решила полностью насладиться своим первым полетом на частном борту. На сэкономленные деньги куплю своим новым друзьям вкусняшек…
День выдался невероятно сложным. Словно в назидание за пропущенный рабочий вечер и утро, работа решила отомстить. Встреча с поставщиками прошла хуже некуда. Ольга таки успела нагадить, уходя по-английски.
Муромский впервые на моей памяти орал так, что стены тряслись. И это на кого… На меня! Разговор со старым другом закончился поздно в компании с Красовским. Мы сидели и пили, размышляя, что делаем не так.
Я смертельно устал, и проблемы компании словно въелись под кожу, отравляя кровь. Признаю, что они достали, и решать их не было никакого желания. Вольный контроль треснул и рассыпался тысячей маленьких осколков.
А еще Варя. Целый день не было ни единой возможности набрать ей, а когда телефон оказался у меня в руках, я услышал лишь короткие гудки и известную всем фразу.
Абонент вне зоны доступа.
Неужели она сбежала? Я же собирался с ней поговорить, обсудить все. Только внутренний голос ехидно подсказывал, что единственный, кто собирался сбегать в этой ситуации, это я. Разве не бегством можно назвать мой утренний жест?
И пока я пытался в очередной раз ткнуть палкой мертвого в виде нашей компании, она снова исчезла. Ускользнула. Красовский интересовался, где она, так как проекты горят, а я не знал, что ответить.
– Илюх, не смешно. Ребрендинг горит, да еще и этот горе-фотограф уволился. Она нужна мне завтра.
Саша же смотрел на меня прямо, практически не мигая. Внимательно изучал, а я лишь отводил глаза. Я хотел сейчас быть не здесь, а с ней рядом. Но за тридцать с лишним лет я, кажется, еще ни разу не рискнул сделать то, что хочется.
Красовский бесновался, а я смотрел на него. Вспоминал слова Саши. Когда точка кипения Славы была достигнута и он перешел на крик…
– Слав, а что бы ты сделал в этой ситуации?
Он осекся и с недоверием уставился на меня. Покосился на Сашу, словно вопрошая, в своем ли я уме. Затем медленно ответил: