Может, и не стоило бы так реагировать, подумаешь, парни решили подкатить к девчонкам — сплошь и рядом такое, если, конечно, это не самые жуткие отморозки города с наглухо отбитыми бошками. Абсолютно лишенные чувства меры и самосохранения ублюдки. Их территория — Проммет, самый криминальный район: разбитые дороги, старые полуразвалившиеся хрущевки и ночные заведения, в которых творится такая вакханалия, что у девочек вроде меня от одного их названия волосы дыбом. И вот, я — пианистка, круглая отличница, лучшая студентка потока — сверкая бельем валяюсь у их ног…
— А вы чего пуганые такие, красавицы? — рыжий садится на корточки и скалится, шаря мутным взглядом по моим ногам. — С вами просто познакомиться хотели, а вы сразу удирать. Невоспитанные. Да, Жужа? — кидает, обернувшись.
— Ты вообще в своем уме, придурок? — шипит внезапно осмелевшая Маринка. — Ты хоть знаешь, кто ее отец? — кивает на меня, но рыжий жестом заставляет ее заткнуться.
— Знаю, конечно. Я эту песню вообще наизусть помню. Брат, сват, батя… Можешь не продолжать.
— Ее отец — Свиблов. Уж тебе, козлина, наверняка эта фамилия известна.
— О как! — хлопнув в ладоши, ржет. — Сам Толя Свиблов, прокурор? Вот-те раз, это я удачно тогда попал. С этим уродом тут у каждого свои счеты. Если ты, кукла, его дочурка — так это вообще, считай, подарок, — пьяно выдыхает мне в лицо, и от накатившего ужаса меня начинает натурально тошнить.
— Да гонят они, — сплевывает за спиной рыжего третий. — А если не гонят, то так-то да, даже интереснее.
Троица начинает ржать, а я бросаю на притихшую Маринку свирепый взгляд. Сотню, нет — тысячу раз просила ее никогда и нигде не упоминать, кто мой отец, и так «говорящей» фамилии более, чем достаточно.
Конечно, сейчас это было явно из благих побуждений — ну кто в здравом уме будет связываться с дочерью прокурора? Но это касается тех, кто в здравом уме…
Смотрю на ушлепков напротив: пьяные, агрессивные. Как он там сказал — «поохотиться»? Страшно представить, какой смысл он вложил в это слово.
В голову лезут страшные картины из протоколов отца, что горой высятся на столе в его кабинете… Мне бы только ему дозвониться.
Кошусь на свой валяющийся в кустах айфон — выронила, когда падала. Потом шарю глазами по темным окнам пятиэтажки… Кажется, на балконе третьего этажа мелькнул огонек зажженной сигареты. Как же жаль, что хрущевка практически скрыта за ветвистыми кронами многолетних вязов. Впрочем, какая-никакая, но все-таки призрачная надежда. Сидеть и ждать, пока эти отморозки начнут распускать руки — полное безумие! Надо звать на помощь.