— Ты всегда такой наглый?
— Нет, — переводит на меня борзый взгляд. — Обычно я еще наглее. Что это ты делаешь?
— Проверяю, не подсунул ли ты мне что-то еще. Не удивлюсь, если обнаружу в косметичке мешочек с тратилом, — и я не шучу. Рядом с ним нельзя ни в чем быть уверенной.
Он смотрит как я роюсь в сумке с доброй иронией, а потом неожиданно выпаливает:
— Поехали отсюда.
— Еще чего! Никуда я с тобой не поеду! И вообще, меня в кафе подруга ждет. Вот, звонит, — сую ему в лицо телефон с фоткой Маринки на весь экран. — Если я не вернусь, будь уверен — она такую панику поднимет! Так что не вздумай выкинуть что-то.
— Поехали, такой день зря пропадает, — затаскивает меня на эскалатор и паниковать уже начинаю я.
— Я сейчас буду кричать, предупреждаю.
— Не будешь.
— Проверим?
— Ну ок, ори, — равнодушно пожимает плечом и, положив ладонь на ползущий поручень, отворачивается, рассматривая пестрые витрины.
Представляю, как ни с того ни с сего начинаю орать и становится смешно. Ну глупо же, правда. Он меня не бьет, не насилует. Подумают, что какая-то чокнутая.
— И куда ты хочешь меня отвезти? — сдаюсь.
— Домой.
Домой? Ну, в принципе… Перспектива так себе, но спорить с ним совершенно бесполезно. Тут или действительно орать, или позволить ему довести себя до дома. Он же явно не знает, что это такое — слово «нет», прет как танк.
Топая к его машине на парковке, единственное, о чем я мысленно молюсь, чтобы никто из знакомых не увидел, как я сажусь в эту допотопную рухлядь. И это удивительно! Еще две недели назад у меня скулы сводило от страха даже когда я просто слышала эту дурацкую кличку, а сейчас меня больше волнует моральный облик, чем сохранность собственной задницы.
— Чего ты возле меня крутишься, Кнут? — щурясь от солнца, решаюсь задать волнующий вопрос.
— Нравишься ты мне, — просто бросает он и открывает передо мной пассажирскую дверь.
Не выходя из оцепенения опускаюсь на продавленное сиденье, чувствуя себя пойманной в силок бабочкой. И пойманной по собственной же воле.
Нравлюсь? Должно быть, он точно не в себе.
— Извини за грубость, но это невзаимно, — накидываю на плечо потертый ремень. — Мы с тобой, как бы это помягче… разных весовых категорий. К тому же у меня парень есть.
— Сахарок, помню, — заводит тарахтящий мотор. — Теперь ты меня извини, но вкус у тебя, конечно…
Он достал уже унижать Кирилла! Такое пренебрежение!
От чего-то хочется ужалить его побольнее, указать ему его место.
— Кирилл — хороший воспитанный парень. Будущий адвокат, уверенно идет на красный диплом, впрочем, как и я. Знает два языка, получает повышенную стипендию. А чем можешь похвастаться ты?