Я все сделала как надо, но не ощущаю себя довольной. Я ощущаю себя обделенной.
Когда я, в его рубашке, с ворохом своих вещей под мышкой возвращаюсь в летний домик, Кнут стоит у порога, подпирая плечом дверной косяк. На нем только джинсы, я вижу над ремнем подживший порез и край загадочной татуировки.
Он стоит и смотрит на меня. Смотрит так же, как на берегу. Когда нависал надо мной сверху, целуя…
Что же ты делаешь, ненормальный… Ты же меня как открытую книгу читаешь. Ну не смотри на меня так, пожалуйста.
Опустив глаза, проскальзываю мимо, складываю на стул вещи. Складываю слишком долго, оттягивая момент, когда мы вместе ляжем в одну крошечную постель.
Я боюсь… но Боже мой, как же я устала обманывать саму себя. Устала быть постоянно правильной и хорошей. Устала.
Бросаю бесполезное занятие и, тяжело дыша, смотрю на его рельефную спину, короткостриженный затылок. Вспоминаю его губы и… прекращаю бороться.
Он мне нравится. Меня к нему тянет. Дико, глупо, нелепо, но это факт. Мы никогда не будем вместе — тоже факт, но я хочу быть с ним этой ночью.
И еще никогда в жизни я не была уверена так в своем решении.
— Кнут… — голос слишком звонкий. Чужой.
— М?
— Поцелуй меня.
Он оборачивается, и от его по-мужски горячего взгляда мне становится жарко. И страшно… и томительно-сладко.
— Ты же понимаешь, что я на этом не остановлюсь. Лучше не надо.
Цепляюсь дрожащими пальцами за верхнюю пуговицу рубашки и, не отрывая от него взгляд, расстегиваю. Затем еще одну. И еще.
— Тогда тем более целуй.
Впившись в меня глазами, он, помедлив всего секунду, выплевывает в траву спичку и плотно закрывает за собой дверь.
Я сижу на переднем сидении допотопного Понтиака и жмурюсь от удовольствия. В лицо светит ослепительное солнце, волосами играет хулиган-ветер.
Я совершенно не выспалась, но мне так хорошо…
Кошусь на водителя: Кнут расслабленно держит на руле руку, и мне стоит невероятных усилий не вспоминать, где успели побывать эти руки… Хотя к черту. Я хочу это помнить.
— Почему ты все время грызешь спичку?
— Тебя это нервирует? — улыбается.
— Нет, просто не понимаю — зачем.
— Привычка, — дергает плечом. — Помогает сосредоточиться.
Двумя пальцами вынимает изо рта спичку и выбрасывает в окно, а я не могу оторвать взгляд от его губ. Обычные человеческие губы, но, святые небеса, что он ими вытворяет. И где…
Краснею.
Ночью я думала, что проснувшись утром я обязательно пожалею о том, что сделала. Ведь можно сказать я сама ему себя предложила. Но я не жалею, ничуть. А когда он проснулся сразу следом за мной… мне уже точно было не до посыпания головы пеплом.