Я слышала много страшилок о том, как «это» происходит впервые — едва ли не пытка времен средневековья. Мне, видимо, крайне повезло. О таком даже с подружками не пошепчешься — не поверят, слишком уж все прошло идеально.
Прикрыв глаза, улыбаюсь. Я знаю, что он сейчас на меня смотрит и понимает, о чем именно я думаю, но мне все равно. Я чувствую себя с ним другой: раскованной, живой, не связанной тисками глупых обязательств.
Ох, и вывел ты меня из зоны комфорта, Кнут. Вывел так вывел.
Если раньше я ходила по линеечке, то сейчас вместе с ним по краю пропасти. Да что уж, я туда с удовольствием нырнула. Прямо в бездну.
Лесополоса заканчивается и мы въезжаем в город, и чем ближе мы к моему дому, тем тяжелее становится на душе. Я готовилась с этой тяжести, но не ожидала, что она будет настолько сокрушающей.
Решаясь ночью на близость, я прекрасно понимала, что у нас не может быть будущего. Исключено. Отца удар хватит: сын уголовника, сам уголовник, мать имела проблемы с алкоголем. Его репутация отвратительна, его повадки развязные донельзя и здорово шокируют общественность. Да, внутри он совсем другой, я видела эту его светлую сторону, но отец бы никогда не принял его. И я сама понимаю, что нам не по пути — мы слишком разные. У меня все еще есть парень, в конце концов.
Кир… Хороший воспитанный Кир в выглаженных мамой рубашках. Я ему изменила, если, конечно, можно изменить тому, с кем никогда ничего не было.
Становится дико стыдно.
Пока мы петляем по проспектам и переулкам, я внушаю себе, что это было просто интересное приключение. Первый моей в жизни «наперекор». И это останется моей тайной.
Кнут будет моим секретом.
— Остановись здесь. Ну… мне тут удобнее просто, — слегка тушуюсь, указывая пальцем в самый темный «карман» парковки.
— Боишься, что папочка в окно увидит, с кем его дочка провела ночь? — беззлобно усмехается, но все же тормозит там, где я попросила.
Пытаюсь расстегнуть ремень, но он не хочет поддаваться: Кнут помогает мне справиться с застежкой, а потом перемещает ладонь на мое бедро.
— Извини, — тянет разнузданную улыбку, — рука соскочила.
— Держи свои руки… в руках.
— Я приеду к тебе завтра, — как уверенно он это произнес…
Нет, пожалуйста, ну нет! Не мучай меня.
— Не надо. У меня парень есть, — вздыхаю. — Ты же сам все прекрасно знаешь. Бессмысленно это все. У тебя своя жизнь: эти все разборки, мутные друзья, темные делишки, о которых я даже знать ничего не хочу. А у меня… Я другая, Паш. Ну не выйдет у нас ничего.
Он снова широко улыбается, а потом наклоняется и целует. Так, что у меня сдают тормоза.