— Зачем ты так? Почему ты так поступаешь со мной?
— Раньше тебе нравилось.
— Так — Нет.
Он смотрит с ненавистью, но в какой-то момент его ледяной взгляд чуть тает, и он подходит ближе, даже протягивает ко мне руку. И я зачем-то тянусь к ней щекой, так не вовремя позволяя ему увидеть, что ещё надеюсь ощутить хоть каплю его тепла. Только не повезло.
И он снова будто трезвеет и, громко хлопнув дверью, оставляет меня одну.
Говорят, человек почти ко всему может привыкнуть. Можно ли привыкнуть к насилию? Не знаю. Мне по-прежнему неприятно на душе, обидно и страшно. Но я научилась управлять своим телом, заставлять его подстраиваться, чтобы уменьшить вред. В этот раз мне явно удалось избежать разрывов… И было почти не больно.
Только отменяет ли это тот факт, что он сделал это всё против моей воли? Что ещё я могла предпринять, если физические силы не равны? Если бесполезно сопротивляться? Только попытаться минимизировать ущерб для своего тела…
И осознание затапливает, накрывает лавиной.
Пока он был тут, говорил со мной, мне было менее страшно, чем оставаться одной наедине с тем, что только что произошло. Наверное, так и работает сломанная психика, когда рядом с палачом тебе спокойнее, чем пока его нет рядом.
Я больше не могла сдвинуться с места, замерев от картины, в которой только что участвовала сама… Если теперь это будет повторяться?
Не хочу, не хочу, не хочу…
Тут дверь отлетела так, что со стены осыпалась штукатурка (ещё пару раз так войдёт, и она вовсе вывалится из дверного проёма). Мужчина кидается ко мне, подхватывая на руки, заставляя взвизгнуть от неожиданности и новой порции страха.
Он несёт меня обратно к кровати, гладит мою голову, начинает обнюхивать. И только тогда я замечаю на его руках когти. Мой зверь! В его глазах с кошачьими зрачками животный ужас, паника, как у дикого животного, загнанного охотником в угол.
Он осторожно трогает моё тело, облизывает горячим языком места, где виднеются красные пятна от хватки человека, укладывает на кровать, издавая извиняющиеся звуки, и лижет там, где всё ещё саднит ощущение его грубости… И в этот раз меня это заставляет расслабиться.
Он совсем немного успокаивается только после того, как вылизал и обнюхал всю, с ног до головы, не переставая скулить, почти как я совсем недавно, сгребая меня в охапку.
Потом укладывает меня в свои руки на колени, как ребёнка. Качает, порыкивая, глядя с той же болью. И начинает целовать метку, посасывать кожу на ней, надавливая языком… Я не сразу поняла, зачем, пока не почувствовала… О боже!
Выгнулась в его руках со стоном, а он лишь крепче прижал. Да. Это был оргазм.