— Вот и отлично. А ты иди и найди ту, кому будут интересны бесконечные разговоры о карбюраторах и нюхает вечный запах машинного масла.
И мы стоим как два врага. Смотрим друг на друга. Кулаки сжимаем. И мне хочется сказать усталое.
«Пошли спать», но контакт прерывает скрип двери.
— Что тут за шум!? – выходит какая –то бабка и мы поворачиваем к ней головы. А затем Мирон сбегает по лестнице, и я слышу, как жутко громыхает подъездная дверь.
Вздрагиваю и извиняюсь перед бабушкой.
А потом она же помогает мне затащить баулы в квартиру.
И я не чувствую себя виноватой.
Нет!
И плакать я не буду. А сижу в коридоре, потому что лень вещи разбирать, потому что в доме Мирона все было разложено по цветам. Потому что мы вдвоем пытались создавать уют и порядок. А для кого мне это теперь делать? Для себя?
Слышу визг шин и подскакиваю. Он же пьяный! Мне жутко за Мирона становится.
На машине.
Пьяный.
А если он разобьется? А если он умрет?
Он ведь больше гонять не сможет. А долг за нее придется выплачивать еще много лет.
И делаю первое, что на ум приходит. Ему звоню, а когда он сбрасывает, Алексу.
— Алекс… Помоги…
— Что случилось, — довольно сонным голосом отвечает он.
— Мирон… Помнишь его? Пьяный и злой. А машина не его. Ты можешь его найти, и если что выручить, я все что хочешь сделаю...
Опять… Прошу. Теперь не за брата, а за друга. Лучшего друга.
— Заманчивая перспектива, – усмехается он, а я баул сама пинаю. Да, быстрее! — Сейчас позвоню в пару мест. Найдем мы твоего Мирона Номер говори машины. .
И он уже отключается, а я только и думаю о том, что Мирон то больше не мой.
Глава 28.
Я так и не могу разобрать вещи. Стою в крошечной прихожей, облокотившись об стенку и на баулы смотрю. И сразу в голову воспоминания лезут, как мы с Мироном не могли найти места для всех моих вещей.
— Ну и куда тебе столько. Ты же не носишь и трети?
— Предлагаешь все выкинуть? А вдруг меня понадобятся эти туфли.
— Ты на них даже стоять не можешь! – бесился Мирон, когда я указывала на босоножки на огромной платформе. Они правда классные.
— Значит я поеду к себе домой и там...
— Все, ладно, зае*ала. Что ты меня своим домом шантажируешь. Все равно ко мне ночевать приедешь. Завтра купим для твоего барахла стеллаж.
— Ты просто прелесть, — целовала я его в щеку.
И почему в тот момент мне казалось, что он противится этому. Что я действительно не нужна ему. Или нужна, но как друг.
За месяц совместного проживания он не сделал ни одной попытки меня поцеловать, зато ругались мы регулярно. То лак ему воняет. То пельмени я переварила. То сериал громко включила. Но, несмотря на все это мы упорно продолжали жить вместе. Даже учитывая, как он любит разбрасывать носки, а ободок унитаза вечно был грязным. Не говоря уже о том, что я силой запихивала его мыться после гонок и работы, потому что дышать стойким ароматом пота мне хотелось меньше всего.