*****
Ну зачем он сейчас несется по городу? Ради чего? Ее надо гнать в шею, а не решать глупые, не нужные ему проблемы. И мальчишка этот ее лопоухий, чужой. А ей не нужен он. Глупой, нежной дуре надо уносить ноги от такого как он.
Сейчас бы надо напиться в умат, и уволить эту наивную идиотку к чертовой матери за несоответствие. Наивная дура не смогла выполнить даже элементарное поручение.
Тагир посмотрел на свернувшуюся на заднем сиденьи калачиком дылду и сжал руль, до боли в ладонях. Вина – вот что он чувствовал. Давно забытое чувство, вытравленное из памяти годами упорных тренировок. Беросов ухмыльнулся своим мыслям, только вот веселье это отдало горечью. Он давно уже не чувствовал куража. А ведь когда – то он подавал надежды, и вот так же, как ее сын переживал за свою первую школьную выставку. Черт, как давно это было. И теперь он чувствовал, что эта женщина пробуждает его давно сдохшую в муках, душу. Черт ее знает, как у нее это получается.
- Прибыли, мадам,- слишком горячечно выдохнул он, паркуясь прямо у крыльца школы.
- Тут нельзя оставлять автомобиль,- голос хриплый, словно присыпанный песком, продирающий до печенок. Она спала что ли? Волосы растрепались. И не красавица, но в ней столько безумного шарма, что невозможно прекратить смотреть.
- Мне можно,- скривил Тагир губы в улыбке, стараясь выглядеть не как зло во плоти. Она поморщилась и упрямо выпятила губку, показывая неудовольствие. Да кто она такая, мать ее. Обычная лохушка с улицы. Но он понял, что все его понты просто пыль, что при желании эта коза скрутит его в бараний рог, даже не чихнув при этом. Странная дура, которую он начинает бояться, вот уж чудо. Надо было гнать, а теперь надо бежать. Но так не хочется. Тагир передал ей пакет с рисунками сына и пошел перегонять машину, на все лады кляня себя за слабость.
Наверное все школы пахнут одинаково: выпечкой, мелом и противным супом. По крайней мере, в его восприятии было так. Тагир уж и забыл, когда в последний раз был в обители знаний. Пошатнулся от нахлынувших ощущений, прижавшись всем телом к женщине, которая, как показалось, была раскаленно – огненной.
- Тагир Ромуальдович, держите дистанцию,- фыркнула Светик – пистолетик, словно отгораживаясь от него непробиваемой стеной. Чертова кукла.
- Что, Светик, я бужу в тебе первобытные инстинкты? – гребаный придурок. Зачем он несет эту банальную чушь. Эти бычьи проявления чувств совсем не проканают с дылдой, которая посмотрела на него не снизу вверх, как обычные бабы, а прямо в глаза, в которых кроме удивления и непонимания он ничего не увидел: ни шалавьего блеска, ни влажного интереса, ни даже идиотского страха.