- Руки коротки. Она теперь с Беросовым,- горько ухмыльнулся Егоров. – Даже ты, Святослав бессилен.
- Я то да. По-стариковски. Матушка твоя переживает тоже. Новость у меня плохая, зять. Вчера Тигран ушел в побег. Знаешь, чем это чревато? Знаешь, по глазам вижу.
Василий прикрыл глаза. Его мир снова погрузился во мрак.
***********
- Нет, ты видел, как этот его с ноги, а потом пестик достал? Классный фильм, дядь Тагир. А ты умеешь стрелять? А меня научишь? А пестик есть у тебя? Дашь подержать?
Я слушаю восторженный голос сына, словно сквозь вату. Иду рядом с огромным великаном и маленьким восьмилеткой, не чуя под собой ног. Словно в дурацком кино. Каком то идиотском триллере. Кажется, что все вокруг смотрят на меня. Нет, не кажется. Мы выглядим необычно. Великан, дылда и малыш, просто нельзя не обратить внимания на такуб компашку. От пристального внимания окружающих неудобно, но Беросова мало волнуют взгляды.
- Да, неплохая «дура»,- отвечает Тагир моему маленькому мальчишке,- тридцать восьмой калибр. Этот пестик называется Смитт Вессон. У него убойная сила...
- Хватит,- мой голос звучит как выстрел сделанный из чертовой «дуры» о которой рассуждают мужчины. Беросов смотрит, удивленно приподняв бровь. Но его глаза похожи на ружейные дула. И я сдуваюсь.- Я просто не хочу чтобы Васька имел хоть какое – то отношение к оружию
- Он пацан, детка,- кривит в ухмылке губы Беросов.- Он должен интересоваться тачками, пушками, девчонками. Ты же не хочешь превратить его в хлюпика, держащегося до старости лет за мамкину юбку. Иди погуляй. Васятка, мы с мамой поболтаем. Вон там есть магазин с дисками для приставки. Выбери все, что нравится,- спокойно говорит этот несносный мужчина, ворвавшийся в наши с Васяткой жизни, словно обжигающий пустынный смерч.
- Прямо все? – в глазах моего мальчика такой восторг, что меня скручивает болезненный спазм. Я не смогла дать своему сыну того, что он заслуживает. Даже отца у него не было. Настоящего, который растил бы его по-мужски.
-Все, что душа желает,- отвечает Тагир, не сводя с меня глаз. Я провожаю взглядом маленькую фигурку ребенка, борясь с желанием содрать с себя кожу. Она горит от прикосновений, пробирающих до нервных окончаний.
- Ты странная,- шепот обволакивает, жарким одеялом.- Другая. Пойдем.
- Не надо делать из моего сына свое подобие,- говорю тихо, но твердо.- Ты ему никто.
- Неужели тебе так нравится ручной пуделек, детка? Твой Егоров тебя продал, за сладкую косточку. Васька не вырастет таким.
А ведь он прав, хотя слова Тагира ранят, словно бритвы. Но я молчу, закусив до боли губу. Он чертовски прав, и с этим не поспоришь.