— Да, странноватый, — согласилась бабушка.
— В каком смысле?
— В прямом. С птицами разговаривал и утверждал, что они его понимают. И еще боль любую снять мог. Вот так возьмет за руку, — бабушка накрыла ладонью мою руку. — В глаза посмотрит… И боль слабеет, будто ручейком утекает.
— Бывает же, — вздохнула Лена.
— Бабушка, — решилась я. — А ты знаешь, что такое Морлескин?
— Блокнот, вроде, такой с резиночкой, — неуверенно ответила бабушка.
— Нет, ба, блокнот с резиночкой — молескин. А это Морлескин.
— Нет, — сурово сказала бабушка. — Тогда не слышала.
— А почему ты, ба, замуж так и не вышла? — осторожно спросила Лена.
— А сначала все думала, вернется ваш дед. Или хотя бы напишет, или позвонит. Ждала, ждала, но без толку. А когда все-таки решила по сторонам посмотреть, опять оказалось, что один ухажер — тупой, другой — ленивый… — бабушка замолчала, потом взглянула на меня многозначительно. — Хороший у тебя парень, Алешенька. Не ищи, к чему бы придраться.
— Я не ищу. Он и правда хороший.
Из-за угла вышел Дайра. На шее у него, свесив лапки, воротником лежала Маська.
— Славная у вас кошечка, — сказала бабушка с умилением. — Мой первый кот, Нямушка, тоже так лежать любил. Хороший было кот, умный, ласковый. Только гулящий, не удержать дома было, месяцами мог пропадать. Так почти пятнадцать лет уходил, возвращался, а однажды и пропал совсем… Столько кошек у меня потом перебывало, а его забыть не могу.
Она замолчала и грустно вздохнула.
— Может быть, еще чайку? — бодро предложил Дайра.
Бабушка ласково улыбнулась ему:
— Спасибо, голубчик, и хотелось бы, да не влезет больше, — она медленно и с трудом вздохнула и посмотрела на Лену:
— Поехали домой, Ленок. И нам отдохнуть не мешает, и Але завтра на работу.
Начались суматошные сборы-проводы. Оставшиеся творожные булочки упаковали и вручили бабушке. Было вызвано такси. Дайра, натянув поверх шорт джинсы, торжественно повел бабушку к лифту, рассказывая ей на ходу, какая я замечательная хозяйка, как я все успеваю и в какой строгости держу его и Маську. Я бы не отказалась пойти следом и послушать, как складно Дайра врет, но осталась подождать, пока Лена оденется и навяжет на шею несуразный палантин с помпончиками.
— Обижаешься на меня? — спросила она, обращаясь к моему отражению в зеркале.
— Да не так, чтобы сильно. Но говорить об этом я не хочу.
— Хорошо, — согласилась Лена. — То есть нет, не хорошо, конечно. Ты не злись на меня. Я знаю, что все плохо. Но что теперь поделаешь-то?..
— Симпатичный палантинчик, — перебила я ее. — Тебе идет.
— Да, да, извини. Не будем об этом.