Еще одна семейная привычка морлескинских княжичей: уходить, не прощаясь.
Только пусть не думают, что меня так просто остановить.
Я перевела дыхание и посмотрела на дедушку, который кромсал ножом диковинный фрукт.
— Так что там, Ноэль, с тайнами мироздания?
— Спокойного сна, госпожа! — Райс слегка поклонился мне и замер в ожидании, пока я пройду сквозь ряды колонн в свою комнату.
Он всегда сопровождал меня после ужина и прощался на пороге.
— Ага, и тебе спокойного, — буркнула я и поскорее проскользнула внутрь.
Вот и еще одна ночь в комнате-пещере, со стен и потолка которой свисают грозди мерцающих шариков. Здесь я отвратительно спала, валялась по большей части без сна. Только когда наловчилась повязывать на глаза сложенное в несколько слоев тончайшее парео — в шкафу оказалось несколько таких — смогла засыпать в комнате, залитой чуть дрожащим и довольно ярким светом.
Поэтому первым делом я вынула из шкафа порядком измятое парео, бросила его на постель и плюхнулась сама рядом.
Еще одна дурацкая ночь после еще одного бессмысленного дня, заполненного лекциями Ноэля.
С тайнами мироздания у меня как-то не сложилось. Пока Ноэль говорил, я честно пыталась его слушать. Как только он замолкал, все только что услышанное сразу выветривалось из моей головы.
Я пока так и не смогла привыкнуть к вечным сумеркам Амазора. Если считать ночами время, когда в доме Ноэля все относительно замирало и укладывалось спать, то пошли уже пятые сутки, как я в гостях у дедушки. А дедушка, похоже, решил заняться моим образованием всерьез. Он с утра до вечера таскал меня по дому, по каким-то странным святилищам в ближайших пещерах, по своим виноградникам и прочим окрестностям. И рассказывал мне столько всего, что я уже не могла сказать, что там тайна, а что просто так.
Иногда Ноэль исчезал ненадолго. Не знаю, хотел ли он, чтобы я поинтересовалась, куда, но сам он не рассказывал. Может быть, уединялся с Зури или еще с какой-нибудь красавицей. Женщины в его каменном тереме все были, как на подбор. А может, ходил по мирам и решал свои проблемы. Когда он исчезал, за мной присматривал Райс. Был он кроток и вежлив. Слишком кроток и слишком вежлив. Уж не знаю, какое именно внушение сделал ему Ноэль и как добился полного подавления эмоций, но мне с Райсом наедине было неуютно: я все время думала о том, что его кротость — всего лишь маска, а под ней неуравновешенный и сильно обиженный на меня чудик.
К вечерней трапезе — той, что перед отходом ко сну — Ноэль неизменно возвращался. Чувствовалось, что ужин в кругу семьи доставляет ему удовольствие. Правда, он всегда видел, когда я думаю о чем-то помимо важных тайн. Просто читал мои мысли, почти так же, как Ольгер. А может и совершенно так же. Но он больше не высказывал недовольства, только укоризненно смотрел. Вот прямо так, как смотрел на меня папа, когда я приносила из школы плохие оценки или замечание в дневнике.