– Да он уж закоченел! Супруга где?
– Так рожать пошла! Того дня… Или раньше. Я и поднимался справиться, очень уж милая барышня, да и оба они, всегда по имени-отчеству, вежливые, в праздник – не обидят, хотя сами беднее церковных мышей. А тут – такое!
Городовой принюхался к синим губам в сухих хлопьях.
– Синильная кислота. Самоубивец. Поветрие у них такое нынче. Дня не проходит. То в ресторации две девицы уксусной эссенции с мёдом нахлебались. То недавно прям анекдотический случай. Сельский учитель приехал в Петербург, пображничал с более удачливыми однокорытниками, а по месту службы вернуться не захотел. Ну и кинулся в воду. В кармане записку нашли, как водится, это они любят! – городовой уже приметил сложенный лист бумаги на столе. – Написал, значит, этот сельский учитель, мол, не в силах я после счастливых дней жизни в центре культуры снова вернуться для жалкого прозябания, лучше уж счастливая смерть, чем беспросветная жизнь! Вот такие, брат, истории выеденного яйца. А мнят себя мыслителями, не меньше. Глянем, что наш жилец усочинил… когда ещё был жилец! – городовой развернул записку.
– Так… Что тут… «Нет средств к существованию. Не вижу выхода. Жизнь бессмысленна». Тьфу ты! Бессмысленна! Тут нет средств – в деревню бы поехал, как-то уж прокормился бы. Вона, и место сельского учителя вакантно! – он коротко хохотнул. – Так родила баба-то его? – озабоченно, со всей искренностью спросил он у дворника.
– Я почём знаю?!
– Так справиться надо и… не сообщать, что ли… пока. Есть у неё родня?
– Не-а, сирота.
– Тьфу ты, господи! Вот ведь, и тут клин! Может, её в сельские учительницы, а? И что – что ребёночек? Так он законный. Она вдова, всё честь по чести. Я бы похлопотал. Она из образованных?
– А как же! Всё с книжкой, хоть трава не расти!
Вдруг оба они замерли, инстинктивно почувствовав присутствие кого-то третьего. Разом обернулись – и увидели на пороге комнаты юную девушку в лёгком пальто, накинутом поверх формы сестры милосердия. Зажав ладонями рот, она изо всех сил старалась не закричать. Она только что присутствовала при рождении сына уже мёртвого человека, это добило её окончательно, и она лишилась чувств.
– И это сестра милосердия! – пробурчал городовой. – Учителя топятся, чиновники травятся, сёстры милосердия в обмороки падают! Страстно все желают посвятить себя выеденному яйцу! – повторил он, как припечатал. – Ну, давай сестру милосердия в чувство приводить. Может, она как раз про роды и прибежала… Будем надеяться, нормально всё, так я уж тогда за вдову замолвлю словечко, тот учитель, идиот, как раз на моём участке утопился, так у меня все адреса есть, им позарез учитель нужен, но никто не хочет в глухомань.