– А я вот живая! – смеялась Вера, тиская Авдея, как маленькая племянница любимого дядюшку. Прохожие недоумённо оглядывались, вероятно размышляя, что могло быть общего у молодого господина щёгольской наружности с простолюдином людоедской внешности. Встреть последнего ночью в тёмном переулке – неприятностей не миновать, хоть бы живым уйти!
– Знаю! – пророкотал Авдей, и это было похоже на ворчание северокавказского волкодава, пугающее тех, кто не знаком с этой породой. Да и кто знаком, не скажет наверняка: рад тебе прирождённый убийца или сейчас в яремную вену вцепится. – Что ж я, газет не читаю?!
При этом Авдей не слез с козел, Вера крутилась вокруг него, но княжеский герб с неё не осыпался.
– Идите, распугаете мне клиента!
Вера поцеловала его в щёку и спросила:
– Можно?
– Валяйте!
Она спрыгнула и, достав из кармана наилучший сахар-рафинад, направилась к лошадиной морде. Дворник заведения, наблюдавший эту сцену, чуть ли не до смерти перепугался. Авдей никому не разрешал приближаться к своей кобыле. Куда уж угощать. Дворник был новенький. Он не знал причудливых переплетений судеб этих двоих. И того, что встретить однажды ночью в тёмном переулке Авдея было для Веры благословением божьим. А позже – и она спасла его, в той самой гостиной хозяйки борделя, хотя и не на столе, на столе Авдей бы не уместился.
Лошадь покосилась на хозяина. Авдей кивнул. Она, пытаясь сохранять равнодушную мину, потому как наши животные похожи на нас или очень хотят походить, схрумкала сахар с Вериной руки. Кобыла Авдея характер имела живой, эмпатичный, или же в переводе с греческого: страстный, – и потому после ткнулась мордой Вере в лицо. В это мгновение из-под личины Авдея показался его истинный лик. Вера Игнатьевна этого не видела, но ей не надо было видеть, чтобы знать.
Потрепав лошадку по холке, она направилась прямиком ко входу в заведение, на дверях которого стояла юная девица, из чистеньких, одета без вызывающей развязности, а то и откровенного скотства заведений дешёвых, что сути дела не меняло. Бордель и есть бордель. Увидав женщину в мужском костюме, девица не высказала ни малейших признаков удивления, разве что лёгкое презрение. Такова особенность падших женщин, они ко всему и вся относятся с презрением, и чем дольше и глубже они падают, тем тяжелее и одновременно боязливее это презрение. Эта была из начинающих.
Подойдя, Вера приподняла шляпу.
– Здрасссьте! – процедила девица, почуяв, как это умеют все проститутки, что это не клиент.
– И тебе не хворать! – приветливо произнесла княгиня. – Из новеньких? Давно сюда не заглядывала. Чего ж не в фабричные?