– Оно, конечно, Клюква, обоих тех жеребцов понять можно. Но – тут уж кем уродишься. Но кем бы ни уродился – радуйся, что уродился! Живой скотиной, божьей тварью! Не грудой железяк, портящей воздух! Будто мало им, что паровой котёл с очага на колёса переставили. Оно вроде как лучше должно было сделаться, а не сделалось! Небо токмо всё в угольной саже, ни черта не видать, а душу живую не производят по роду их, лишь пар. Скажет ли Господь, что это хорошо, когда посмотрит? Да и как он разглядит сквозь копоть и дым?! Тьфу, Клюква, да и только!
Белозерский отправился возиться с Амировым, у которого Вера Игнатьевна предположила рак лёгких. Сперва от Хохлова было получено распоряжение пациента почём зря не мучить. А через час профессор отменил им же самим данное распоряжение, когда Сашка под руку сунулся с уточнением, выписывать ли на казённый кошт средства от мучений.
– Делайте что хотите! Ничего ему не выписывай! Оперировать его завтра сказали-с! Мне-с наказали не соваться! – накричал Алексей Фёдорович на ученика.
Александр Николаевич не знал, что у Веры Игнатьевны с профессором состоялось рабочее совещание.
Хохлов призвал её к себе в кабинет, чтобы спокойно поговорить при закрытых дверях. Будучи по природе своей человеком деликатным, он, при всей наблюдательности, так и не рассмотрел оного качества в любимой ученице. Но и ей стоит отдать должное: она виртуозно маскировала свою деликатность.
Вот и сейчас княгиня сидела в совершенно расслабленной позе, была спокойна и холодна. В то время как профессор опять мерил быстрыми шагами кабинет, размышляя о том, что словосочетание «княжеское достоинство» как нельзя лучше отражает суть этой заразы, хотя далеко не все князья – князья. Чаще всего просто титул, безжизненная форма, лишённая какой бы то ни было сути. А разговор с нею надо было начать, и совершенно не об этом. Заготовив взвешенную аргументированную речь, он сбился с мысли, как только Вера Игнатьевна явилась к нему.
– Вера! Ты обязана давать им возможность мыслить самостоятельно. И молодым ординаторам, и студентам!
– Кто же в силах отнять подобную возможность у человека, действительно мыслящего? На первичный приём больной приходит именно к ним. А в них, Алексей Фёдорович, уже прошиты бездумные шаблоны. Боль в тазобедренном суставе? Ерунда! Коксит. Сухой кашель? Безделица: плеврит. Влажные хрипы? Пневмония!
– Туберкулёзный коксит мальчику, положим, я поставил!
– Это потому что родных и близких, а равно и знакомых не зря не пользуют. Ваше сознание блокирует самою вероятность скорой смерти для близкого круга, и потому нарушается связь между тем, что знает ваш мозг и что чует ваша душа. Вот вы и выбрали исключительно душевно туберкулёзный коксит, хотя ваш разум понимал, что это костномозговая саркома! Откуда бы это знала я, кабы не была вашей ученицей?