– А! Ну да… Мы же с вами столько всего вместе пережили!
Княгиня затянулась, выпустила дым и произнесла холодно и саркастично:
– Две операции мы пережили вместе. На грудной полости – и вы ассистировали. И на органах малого таза – там и вовсе выступили санитаром. Это пока всё, что мы с вами пережили, Александр Николаевич.
Белозерский был огорошен.
– Мне показалось, я вам нравлюсь.
– Вам не показалось. Вы мне нравитесь.
– Правда?!
Он так обрадовался, что в порыве чувств схватил княгиню за плечи и поцеловал в щёку. Надо же было, чтобы именно в этот момент на задний двор вышла Ася с полной корзиной мокрого белья, заметила этот совершенно невинный порыв и страшно взревновала. Чего, разумеется, никак не могла продемонстрировать, потому всего лишь отправилась развешивать бельё, надувшись как мышь на крупу оттого, что прежде бы ординатор Белозерский непременно бросился ей помогать. А теперь не оторвёт взгляда от своей княгини. Ну и пожалуйста!
– Primum non nocere! – иронично сверкнув глазами сквозь пелену табачного дыма, Вера подбородком указала в сторону сестры милосердия, самоотверженно сражающейся с простынёй, не желавшей устраиваться на верёвке.
– В каком смысле?! – с искренним непониманием вытаращился Сашка.
– Первое: не навреди.
– Вот уж спасибо, но латынь я знаю.
– Мало ли у нас бестолочей, знающих латынь! Девчонка в тебя влюблена. Надо быть не просто олухом, а олухом исключительной самовлюблённости, чтобы этого не замечать!
– Ерунда какая! – тряхнул волосами Белозерский. – Мы с Асей просто добрые товарищи.
– М-да! Дуралей, обученный чувственности за деньги, абсолютно неразвит в чувствительности.
– Да что вы всё: бестолочь, дуралей! Сами же сказали, что я вам нравлюсь.
– Будто бы бестолочь и дуралей не может нравиться! И вот ещё что, Болван Николаевич. Завтра утром оперируем Амирова. Поскольку вы мне нравитесь, беру вас первым ассистентом. Или, вернее сказать, так: поскольку в вас прирождённый хирургический талант, нуждающийся в развитии и совершенствовании, беру вас первым ассистентом. И на это никак не повлияло то, что вы мне нравитесь.
Саша хотел развить тему, но на крыльцо заднего двора выбежала Матрёна Ивановна и заполошно прокричала:
– Вера Игнатьевна, подкинули нам мужика! С телеги сбросили и умчали. Идём быстрее, сдаётся мне, бешеный! Крючит его страшно, выворачивает!
– На телеге умчали? – усмехнулась Вера, однако немедленно отправилась вслед за старшей сестрой милосердия. Белозерский вдогонку, само собой.
Матрёна Ивановна оказалась права, но особых диагностических навыков и не требовалось. Все характерные признаки, включая сардоническую улыбку, сильно запрокинутую голову и спутанное состояние сознания. Вера Игнатьевна запретила госпитализировать подброшенного в палату, из-за острой нехватки помещений несчастного расположили в сестринской. Там как раз плакала Ася, когда Белозерский с Иваном Ильичом занесли носилки.