– Да так!.. Лучше скажите, как племяшка-то ваша, – искренне и от души поинтересовался он. А вовсе не для того, чтобы переменить тему.
– Тьфу-тьфу-тьфу! – трижды поплевал через левое плечо Алексей Фёдорович, и глаза его радостно вспыхнули. – Замечательно! Дети! Чем меньше, тем подвижней метаболические процессы. Головной мозг ещё недостаточно зрел, чтобы жадное до жизни тело допустило его главенство. Тем и спасаются.
Профессор всегда говорил с Иваном Ильичом как с ровней.
Осознанно это было или же он интуитивно считал мужика умным – бог весть. Госпитальный извозчик уважал эту манеру Алексея Фёдоровича и давно наловчился переосмысливать мудрёные слова, суть которых он улавливал легко и просто.
– Мальки – они такие, да! Где взрослому – беда, они, бывалоча, отряхнутся, засмеются, глядишь, и побёг себе! Ну то и я пойду, Алексей Фёдорыч. У меня дел… сами знаете.
Профессор зашёл в клинику. Иван Ильич ещё раз поцеловал кобылу в морду и сказал ей сурово, но со всей любовью, на которую был способен:
– Клюква, если тебя муки тяжкие настигнут – я своей рукой прекращу. В моей воле! А человекам – только на всевышнее милосердие уповать. У боженьки, видать, дамочки, от бессонницы мающиеся, – в очереди первые. А! – махнул он рукой. – Пошли в своё запрягаться. Поработал лекарем, хватит с меня. Коли не поп, не суйся в ризы. Всю душу вывернул. Как они в разуме-то остаются?
Когда карета была запряжена, во двор вбежал Кравченко.
– Иван Ильич, поехали! Я на службу иду – по улице дворник бегает, прислугу чью-то во дворе нашёл…
– А господа для своей «домашней сволочи» повозку справить – никак?!
– Остёр ты, Иван! Их пятьдесят лет как можно называть людьми, но относятся к ним именно так. Ты социальный диспут хочешь устроить или человеку поможем? Недалеко тут. Я бы и сам справился, да больно крупная. Бегать извозчика искать – к тебе быстрее.
– Запрыгивайте на козлы, Владимир Сергеевич! Готова карета! Сами болтаете…
Во дворе доходного дома на скамейке лежала женщина, на вид лет шестидесяти, крупная, мужиковатого сложения. Видимых повреждений нет, глаза открыты, но сознание в них не плещется. Кажется, она в состоянии шока. Рядом с нею находился дворник – для остальных обитателей ещё рано.
Это был доходный дом из тех, чьи жильцы представлены пёстрой социальной палитрой. Состоятельное чиновное дворянство, банкиры, промышленники и купцы селились вдоль наружных фасадов, предпочитая третьи этажи. На первых находились салоны, ателье, магазины, кафе. Этажами выше третьего – публика попроще вроде мелких служащих. Квартиры по внутреннему периметру, мансарды, флигели, мезонины, чердаки обычно отдавались внаём представителям богемы, студентам, разночинцам и отставным военным нижним чинам.