– Мотя, ты ж в боге разуверилась неоднократно, старая ты ницшеанская бестия!
– Как разуверилась, так и поверю! Ты мне свои немецкие слова не бросай! Содержим малыша хорошо. Только страшно мне. Не могу понять, дышит или нет.
Вера стала на колени у лохани, проверила глубокие рефлексы.
– Мало твоему Белозерскому зверушек мучить. Теперь вот и до детей добрался! – не унималась Матрёна.
– Не ворчи, Мотя! Наука – она как поэзия. Увидишь, наш Белозерский, – подчеркнула она, – скажет своё слово. Глубокие рефлексы хороши, отменный признак!
Вера поднялась. Внёсся Александр Николаевич, размахивая саквояжем. Подсобка мертвецкой казалась ему лучшим местом на земле. По ряду причин. Он старался отгонять от себя всякие глупые шаблонные мысли. Он, в конце концов, не Том Сойер, не жертва навязанных стереотипов! Иначе разве хватило бы у него смелости…
Матрёна, состроив скифскую бабу, попыталась выйти из подсобки, но никак не могла разминуться с ординатором. Она даже не собиралась с ним здороваться.
– И-и-эх, Матрёна Ивановна! – обхватил её Белозерский и чуть покружил. – Любви в нас нерастраченной – залежи!
– Поставь меня немедленно! Вот дурной! – завопила Матрёна, тут же растаяв.
Не заразиться жизнерадостностью Александра было невозможно. У Веры глаза смеялись. А вот Ася с недоумением смотрела то на Белозерского, то на княгиню и никак не могла понять, почему им это так просто. Она и объяснить не смогла бы, что «это».
Александр поцеловал Матрёну в щёку и прошептал:
– Вы же знаете, что Иван Ильич по вам сохнет?
– Ни он, ни я не засохнем уж больше, чем зачерствели! Вот ты, малой, Веры берегись! И её люблю, и тебя люблю. А в одно не складывается. Понял? – сказала она ему на ухо.
Но какая молодая горячая кровь обращает внимание на ворчливую ерунду пусть даже замечательного человека.
– Тьфу, ненормальные! – отвесив общий привет, Матрёна оправила на себе крахмальную форму. – Дел невпроворот! За мной! – скомандовала она Асе и вышла из подсобки.
Анна Львовна поспешила за непосредственной начальницей, успев подумать, что княгиня хотя бы погоняла, называя её по имени-отчеству.
Оставшись вдвоём, доктора сосредоточились на маленьком пациенте.
– Вера Игнатьевна, полагаю, вы осведомлены, что Пауль Эрлих установил присутствие в плазме крови особых белков, способных нейтрализовать микробные и вирусные тела?
– Я знаю Эрлиха и одно время была увлечена его сывороточно-контрольной теорией. Только поэтому я и позволила тебе развивать сей опасный опыт. Неужто думаешь, доверилась наотмашь? – усмехнулась Вера.
Ординатор насупился.