– Проблема, Саша, в том, что противоинфекционные вещества крови, или, как Пауль их называет, антитела, – строго специфичны.
– Насколько строго? Кухарка может взять в руки метлу, а дворник – сварить кашу. При всей «строгой специфичности» кухарки и дворника.
– Ты остёр! Разумеется, теория боковых цепей…
– Я попросил Василь Андреевича – он у меня рукастый лаборант, – прогнать через кроликов пассажи крови, взятой у мальчишки. Отправил образцы ещё в день поступления. Теперь, кроме боковых цепей из сыворотки умершего, мы имеем строго специфичные антитела к персональному вирусу!
– Так чего ты турусы на колёсах разводишь, вводи! – прикрикнула Вера.
Удовлетворённо усмехнувшись, Александр Николаевич достал из саквояжа всё необходимое.
– Пауль?
– Да. Я с ним близко знакома. Некоторые его исследования…
– Насколько близко?
– Довольно близко, болван! Эрлиху пятьдесят один год, и страстно увлечён он исключительно наукой. Можешь не ревновать. Ревновать вообще не следует.
– Я тебя ревную ко всем, – он ввёл Петруше очередное «злое зелье». – К отцу, между прочим!
– К отцу? – удивилась Вера. – Ах, к твоему отцу! – рассмеялась она. – Твой папа прекрасный человек и совершенно обворожительный мужчина!
– Мой папа старше твоего Пауля!
– Господин Николай Александрович Белозерский – мужчина по сути своей. Таким не важно, двадцать или сто двадцать. А Пауль… Пауль он и есть. Добро, что ваш батюшка, Александр Николаевич, страстно увлечён десертами. Иначе бы я…
– Ты специально, да?! Ты меня просто дразнишь!
– Конечно. Ты так забавно заводишься, это отбивает всякое серьёзное к тебе отношение.
Он уже уложил саквояж. Подошёл к Вере, обнял…
– Может, повторим?
– Говорю же: малолетний и на голову слабый! Хотя с виду взрослый и вроде кое в чём соображает. Саша, то был нужный момент. Необходимый нам обоим, чтобы не сойти с ума. Сегодня – другое дело. Ты чувствуешь разницу между непреодолимой силы обстоятельствами, приведшими к тому или иному, и между безжизненной попыткой смоделировать что бы то ни было? Мы же не кролики перегонять через себя пассажи. Если от одного перегона крепкий кроль сдюжит, то повторные – смертоносны. Для всего есть своё место и своё время. Иногда внезапное. Тем и неповторимое.
– Вообще?
– Здесь, несчастный! Ты ещё расплачься, и уверяю – я к тебе охладею!
Она нежно поцеловала его в губы. В этот момент в подсобку вошла Ася.
– Алексей Фёдорович всех господ докторов и ординаторов просит к себе! – выпалила она и покраснела. – Я пришла вас позвать и сменить.
– Спасибо, Асенька!
Белозерский выпустил Веру из объятий. Ласка его, обращённая к Асе, была искренней. Хотя никакой физиологической нагрузки не несла. Тем больше задевала женское самолюбие.