– Прошу меня простить!
Они ещё раз пожали друг другу руки, и Владимир Сергеевич покинул полицейское управление.
Тем временем мастеровой Николай Зотов пытал Александра Николаевича. На заводе с пониманием отнеслись к его ситуации и отпустили на целый день. Хотя рабочий и мял кепку в руках, но настроен он был решительно.
– Вы мне толком разъясните, господин доктор, что за процедура такая, что я сына увидеть не могу?!
– Я же толком вам и говорю! – неумело юлил ординатор Белозерский. – На данном этапе… процедуры сложно сказать что-либо определённое! Человечество делает первые робкие шаги в этом направлении, ещё далеко над победой над такими страшными инфекциями…
– Да на кой ляд мне ваше никудышное человечество, что вы всё чушь бормочете! Нет мне дела до зряшного, я хочу видеть сына! Где он?!
Зотов резко и сильно толкнул Белозерского и зашагал по коридору в сторону палат. От неожиданности Александр Николаевич едва на ногах удержался. На его счастье Вера Игнатьевна как раз вернулась в клинику. Не обращая внимания на Сашку, раскрывшего варежку, она догнала и перехватила Зотова. И включила режим командования.
– Куда?! Стоять! Смотрите на меня и слушайте внимательно! Ваш сын жив. Это главное. Мы делаем всё возможное. И невозможное! Вам его видеть совершенно ни к чему – он без сознания. Но знаете что? – княгиня улыбнулась так обаятельно, так просто и так успокаивающе, что внезапно Зотов оттаял. – И без сознания он чертовски славный, очаровательный мальчишка! У нас тут есть господинчик студент, из благородных, весь из себя, строит бывалого, до смешного! А Петруше – стихи читает, колыбельные поёт!
Дублёное лицо Николая Зотова озарилось такой любовью, что стало понятно, что он очень красивый человек, и не с потолка так хорош Петруша Зотов, а именно потому что он Пётр Николаевич Зотов. Какова хата, таков и тын, каков отец, таков и сын.
– Наш Петька таковский! Ко всякому подход найдёт! Казалось бы, малёк, а самый заскорузлый сухарь от него размягчается.
Взяв папашу Зотова под руку, княгиня сопроводила его на выход, говоря что-то простое, уместное, верное. Белозерский растерянно смотрел им вслед. Это Вера Игнатьевна? Язвительная, жёсткая до жестокости, высокомерная до презрительности княгиня Данзайр? Как у неё получается?! Александр Николаевич, равно как и Ася, не смог бы точно сформулировать, что именно получается у княгини Веры. Но, в отличие от сестры милосердия, ординатор желал подметить, запомнить, понять, списать… Все, даже искренние, начинают с подражательства. Без искренности в принципе ничего не бывает. И легче всего подражать тем, кем восхищаешься – или же лучше сказать: учиться у тех, кем восхищаешься.