– Переданный вами с вашим удивительным посыльным поправленный проект реконструкции клиники – вполне на уровне. Мы можем приступать к работам. К сожалению, у меня недостанет времени, чтобы лично во всём участвовать…
У Александра промелькнула мыслишка: как Вера всё успевает? Он вообще был не в курсе, что существует уже и проект реконструкции, в который батюшка внёс коррективы. Да, папа выступил в роли финансового донора, но об этом вот едва говорили. И уже?! А батюшка когда всё успевает? Но все соображения вытеснило одно: его в команду не включили! Почему?
Угадав размышления сына – что не составляло труда, – Николай Александрович бросил на него насмешливый взгляд. Он обожал Сашеньку, но у него хватало здравого смысла и мужества трезво оценивать единственного наследника. К финансам и хозяйствованию Александр Николаевич способностей не имел.
– Папа! А я?… – вырвалось у Александра.
– Что?
Вера Игнатьевна опустила взгляд, чтобы скрыть смешинку.
– Я… хотел бы современную лабораторию! – у наследника хватило остатков гордости, чтобы не встрять между двумя зубрами при прислуге. Пришлось импровизировать. – И всё-всё, что за последние годы изобретено нового и… И я тоже хочу участвовать в реконструкции клиники!
Всё-таки не удержался, за что мысленно обругал себя последними словами, и даже мальчишкой.
– Вера Игнатьевна! – папаша игнорировал сыновние пассажи. – Владимир Сергеевич Кравченко отлично справится с административно-хозяйственной частью. Вам не придётся слишком отвлекаться от лечебной работы.
– Да. Его записка с предложениями по улучшению дел на флоте очень разумна. Высшей власти представили его труды не в том свете. Я взяла на себя смелость предоставить её государю лично.
– Это прекрасный документ. В делах я не бываю голословен и не руководствуюсь личными симпатиями или антипатиями, – он мельком глянул на Александра. – Я прочитал, прежде чем вынести вердикт о талантах господина Кравченко не только как врача, а прежде всего – организатора. И кое-что списал для применения на фабриках.
Вера была приятно удивлена. Николай Александрович полушутливо поклонился.
– Это значительно улучшит его нравственное состояние! Между нами: его восстанавливают в званиях и правах. Вскоре пригласят ко двору, и он получит соответствующие бумаги лично из рук Николая Александровича… Ёлки, вы тёзки!
– Очень забавно, ага. И он император. И я – император.
Вера Игнатьевна и старший Белозерский расхохотались.
– Я понимаю, уже немного зная вас, чего вам стоило просить…
– Я никогда бы не просила за себя или для себя!