– Софья, отличный пульс! Приходите в себя! Вторая порция пошла. Больше из нашей прелестной сестры выкачивать непозволительно! Не будьте такой жадиной, маленькая шалунья! Помилосердствуйте!
Во время его взволнованной тирады у Сони дёрнулись веки. Девочка открыла глазки и, совсем не понимая, где она, жалобно и очень слабо прошептала:
– Пить! Хочу пить! Больно…
– Больно! Великолепно! Это просто прекрасно! Ася, пить!
Сестра милосердия, начавшая клевать носом от чудовищной слабости, вскочила с табурета по команде доктора, забывшего, что в вене у неё пункционная игла, и тут же упала в обморок. Александр Николаевич не успел окрикнуть:
– Я сам! Вы же… Сейчас отключу!
И надо было, чтобы именно в этот момент в сестринскую вернулся Владимир Сергеевич. Не сказав ни слова, он моментально бросился к Асе, хотя Белозерский уже ловко извлёк иглу. Они столкнулись лбами. Взгляд Кравченко был исполнен грозной укоризны, а Александр Николаевич выглядел как нашкодивший щенок, искренне не понимающий, как так вышло.
– Стакан красного – и будет как новенькая!
– Люди – не расходный материал, Александр Николаевич.
– Пить!
– Соня же в себя пришла! – вскочил Белозерский.
Тут как тут объявилась Матрёна Ивановна, прошипевшая что-то вроде:
– Мужики дубовые, бояре липовые, девку увидали, про дела позабывали!
Но уточнять, то ли она сказала, никто бы не рискнул. Матрёна уже поила очнувшуюся Соню.
– Всё, милая! Хватит, родная! По чуть-чуть, как лекарство.
Поняв, что девочка в надёжных руках, Кравченко занялся Асей. Привёл в чувство, усадил на стул, проверил пульс и реакцию зрачков. Только после этого позволил себе высказать молодому ординатору по возможности нейтральным тоном, что давалось нелегко, да не особо и вышло:
– Врач – это многозадачность!
Маленькая Соня негромко позвала:
– Дядя Володя!
Он немедленно подошёл к ней, прежде сердито указав Белозерскому взглядом на Асю. Александр Николаевич тут же принялся хлопотать о сестре милосердия, так бессовестно им позабытой в сражении за маленькую жизнь.
– Она знает нашего фельдшера? – тихо уточнил он у Аси.
– Конечно! Профессор Хохлов очень дружен с господином Кравченко. Бывает у него в доме запросто, и в доме его сестры, это все знают.
Ася смотрела на Александра Николаевича с удивлением. Казалось бы, с его наблюдательностью и пытливостью, он не мог не знать общеизвестного. Но он не знал. Он не слышал даже слишком громкого, потому что у него был весьма избирательный слух, и самый главный объект интереса – он сам.
– Барчонок горя не вкусит, пока своя вошь не укусит! – прошипела старшая сестра милосердия, и маленькая Сонечка отчего-то улыбнулась. Возможно, уютной Матрёне. Вероятно, дяде Володе, близкому, родному, с которым всегда безмятежно, пусть и редко она с ним виделась, но очень любила. Или же безотчётно улыбнулась жизни, не осознавая, что побывала на свидании со смертью. Соня пошевелилась, её тут же пронзила боль и страшное беспокойство. Она захныкала: