Миновав арку, двор и оказавшись в парадной, Вера неожиданно сделала Георгию знак откатиться чуть в сторонку, замереть и хранить молчание. Сама же, громко потопав для вида, затаилась у дверей. Ждать потребовалось недолго. От силы минуту спустя дверь неслышно приоткрылась, и в проём протиснулась юркая фигурка мальчишки-газетчика. Вера тут же цапнула его за шиворот.
– Так как звать?
– Егором! – буркнул мальчишка.
– Другое дело!
Георгий отлично справлялся с широкими мраморными ступенями, а Егор вдруг утратил залихватскую наглость и чувствовал себя весьма скованно.
– Добро пожаловать в мою гарсоньерку! – широким жестом пригласила княгиня калеку и беспризорника, отперев двери.
Георгий преспокойно закатился, виртуозно взяв порог, а мальчишка-газетчик застыл в нерешительности.
– Нет, тётя! Я этим не промышляю. Мне знаешь сколько разов авансы делали эдакие коки с соком?! Да только мне такое нужно, как горчица после ужина! Я баб люблю! – последнее он разъяснил ломающимся баском.
Вера расхохоталась.
– Коки с соком мы, значит, знаем, а гарсоньерку мы не знаем! Ну-ну!
– Знаем, знаем! Потому и говорим, – мальчишка охотно поименовал себя во множественном числе, – что таким не интересуемся. Квартирами эдакими холостяцкими! Самый там процветает порок! – важно сказал он, по всей очевидности процитировав газету.
– Читать умеешь, – обрадовалась Вера.
– А то! – важно сказал Егорка. – Мамка, пока не спилась, учительницей была. Ну, то есть была, пока я не родился. Когда уж меня заметно стало у неё в животе, со службы попёрли, соответственно, и с казённой квартирки. Уж помыкались мы с ней, ой!
Она ещё уроки давала, потом уж и полы мыть пошла, меня читать совсем маленьким научила, чтобы я не плакал без неё, пока занята. А пото-о-о-ом! – он махнул рукой, но за всей бравадой вперемешку с горьким житейским опытом сквозила любовь к матери и тоска по ней, которую он изо всех сил маскировал.
– Заходи, умник! – Вера улыбнулась, дала ему подзатыльник, и он залетел в квартиру.
Через четверть часа они втроём сидели за столом в гостиной, простой и элегантной, где и Георгий, и мальчишка-газетчик чувствовали себя несколько не в своих тарелках, хотя княгиня была донельзя проста. Да ещё и лицо её разукрасили пластыри на ссадинах, полученных в драке. На столе были чай, печенье и конфеты.
– С фуражом не очень. Только приехала. Даже не знаю, можно ли это есть, давнишнее.
– Да можно! – Егор жадно смотрел на угощение, но не брал, пока не пригласят. Заявил, что воспитанный парень – лопни, но держи фасон!
– И не такое едали, Ваше высокоблагородие! – заверил Георгий.