Голосовые связки мои уже изрядно отвыкли от латыни, но мозг вспоминал нужные слова и конструкты очень легко. Видимо, вложенные в «Мудрость» очки характеристик дают о себе знать. Уже одно то, что я свободно изъясняюсь на полузабытой когда-то латыни, стоит вложенных усилий в поднятие уровня и прочей хрени, которой я занимался весь отрезок иномирной жизни.
– Хочешь пытать – пытай, – решительно ответила Эстрид.
– О, нет, – покачал я головой. – Сначала я вдоволь потрахаю тебе мозги.
Положив раскладку на коридорную лавку, я осмотрел инструменты. Это был слесарный набор: молоток, шведский ключ, три типа напильников, ручные ножницы по металлу, кернер, зубило, ручное сверло, складная ножовка по металлу и набор разводных ключей. Последнее вряд ли понадобится, но даже того, что есть помимо разводных ключей, хватит, чтобы доставить массу неприятных ощущений. Впрочем, на самом деле я ничего из этого к Эстрид применять не собираюсь.
Я не долбанный маньяк, чтобы пытать людей, пусть даже они этого заслуживают. Если ничего не получится, то я просто прикажу Гене прикончить её.
Убивать её придётся, так как она слишком опасна. Слишком много говна случилось между нами, чтобы она не попробовала нанести ответный удар.
– Вот это… – я вытащил из раскладки напильник с мелкой насечкой. – Я уже вижу, что можно сделать с твоими зубами.
Я приложил напильник к спинке коридорной лавки и сделал пару движений. С характерным звуком древесина поддалась напильнику и на сиденье осыпалась порция древесной стружки.
– Знаешь, ещё в родном мире, в часы досуга, читывал я одно произведение… – я подошёл поближе к некромантке.
Эстрид невольно отпрянула.
– Автор – Шон Аккербромби, а название – «Плоть и сталь», – продолжил я. – Был там один персонаж, практически ключевой… Он попал в плен в некую восточную империю. Ты можешь провести аналогию с империей Сасанидов, если слышала про такую. Там его пытали примерно два года, без какой-либо цели, просто так, потому что могли. Они напильниками сточили ему зубы, покалечили его, но сохранили остатки здоровья, чтобы он мог продолжать жить. Ну, как жить… Существовать. Мучительно существовать. Он не мог есть твёрдую пищу, а каждое утро начинался его маленький персональный ад, потому что необходимо было вставать с кровати. Лестницы он считал своими смертельными врагами, а кресла – самыми надёжными союзниками…
– К чему ты мне это рассказываешь? – невежливо перебила меня Эстрид.
– К тому, что я могу точно так же, – ответил я с улыбкой. – Моей нынешней медицинской квалификации достаточно, чтобы, при наличном инструментарии, превратить тебя в воющее от бесконечной и нестерпимой боли существо. И пусть говорят, что ко всему можно привыкнуть, но когда речь идёт о боли – это неправда. К боли привыкнуть нельзя. Примириться, терпеть – сколько угодно. Но привыкнуть невозможно. Даже у конченных мазохистов есть свой предел. Поэтому я предлагаю тебе начать говорить. И, если вдруг ты меня заинтересуешь, предложишь то, что я не смогу получить где-то ещё, у тебя будет шанс на выживание.