) из шкуры целого верблюда; вмещал он в себя 50–60 галлонов воды (1 галлон =4, 546 литра). Продукты во время передвижения по пустыне укладывали в большие плетеные корзины (
хурдж) с отделениями для зерна, риса, фиников, кофе, масла и меда — традиционной еды кочевников (10).
Если еда заканчивались, то подкрепиться в пути аравиец мог испеченной в горячем песке саранчой, или поджаренной на костре пустынной ящерицей и даже тушканчиком.
У себя дома, в своем шатре, разбитом на месте стоянки племени, рассказывала известная английская путешественница леди Блант (1837–1917), внучка лорда Байрона, «сын пустыни» беспечен и ленив. У него только и дел, что вовремя накормить лошадей, да напоить и подоить верблюдов. Если бедуин оставался не удел, то есть не участвовал в сопровождении торговых караванов или в выпасе скота, то посиживал в тени шатра, покуривал наргиле и попивал кофе с друзьями. Всеми домашними делами занималась жена. По утрам она молола зерно и толкла кофейные зерна в ступке, чтобы испечь лепешки и приготовить кофе. Затем взбивала масло; притом столько, чтобы хватило только на день. Ходила за водой к источнику. После завтрака и до обеда вязала из верблюжьей шерсти плащ- накидки или плела корзины и рогожки из пальмовых листьев.
Порой кажется, говорил С. Цвемеру верблюдовожатый во время передвижения каравана из Абу-Даби в Маскат, что ислам, вера Пророка Мухаммада, которой мы следуем, — вовсе не жителя аравийской пустыни. Так, ислам требует ритуальных омовений перед молитвой, но вода у кочевника — на вес золота. Ислам предписывает совершать паломничество в Мекку, чтобы поклониться Каабе, Дому Аллаха, но бедуин и так постоянно в пути, и, «живя в пустыне, в Саду Аллаха, он всегда наедине с Господом» (11).
«Слава и позор наследуются прежде нищеты и богатства», — гласит поговорка бедуинов Аравии. Некоторых великих владык- воителей Древнего мира в племенах «Острова арабов» величали почетным среди аравийцев прозвищем «Двурогий» (Зу-эль-карнайн), то есть обладателем сразу двух главных у кочевников качеств мужчины — мудростью и отвагой. К ним причисляли Александра Македонского и царя Соломона, Нимрода и Набукаднезара (Навуходоносора II), и некоторых других. Иными словами, тех, кто, как они считали, был наделен «властью над умами и сердцами людей», «мужей мудрых и воинов отважных», покрывших себя славой громких военных побед и удивительных дел в мирное время, в том числе возведением широко известных среди народов мира «сооружений, дивных и чудных».
Александра Македонского арабы Аравии почитали за то, что «умом и мечом» создал он величайшую империю в мире. Захватил земли фараонов и вавилонян, сокрушил могучих персов, вторгся в пределы Индии. Когда же «опрокинул и поставил на колени» все эти народы, сильные и богатые, то властвовал над ними по уму, совести и чести.