- На этом не погневись, господин купец. По нашим порядкам этого
нельзя - потому артель,- сказал дядя Онуфрий.
- Что ж артель? Отчего нельзя? - с недоумением спросил Патап
Максимыч.
- Да как же? Поедет который с тобой, кто за него работать
станет? Тем артель и крепка, что у всех работа вровень держится, один
перед другим ни на макову росинку не должен переделать аль недоделать...
А как ты говоришь, чтоб из артели кого в вожатые дать, того никоим
образом нельзя...
Тот же прогул выйдет, а у нас прогулов нет, так и сговариваемся на
суйме (суйм, или суем (однородно со словами сонм и сейм),- мирской сход, совещанье о делах.), чтоб прогулов во всю зиму не было.
- Да мы заплатим, что следует,- сказал Патап Максимыч.
- А кому заплатишь-то? Платить-то некому! - отвечал дядя
Онуфрий.- Разве возможно артельному леснику с чужанина хоть малость
какую принять? Разве артель спустит ему хошь одну копейку взять со
стороны? Да вот я старшой у них, «хозяин» называюсь, а возьми-ка я с
вашего степенства хоть медну полушку, ребята не поглядят, что я у них
голова, что борода у меня седа, разложат да таку вспарку зададут, что и-и... У нас на это строго.
- Мы всей артели заплатим,- сказал Патап Максимыч.
- Это уж не мое дело, с артелью толкуй. Как она захочет, так и
прикажет, я тут ни при чем, - ответил дядя Онуфрий».
- Коли так, сбирай артель, потолкуем,- молвил Патап Максимыч».
Собралась артель, начала гомонить, выясняя, сколько они могут
зарабатывать в день на человека, наконец, согласились, что около рубля.
93
Купец предложил три рубля за одного проводника, но артель никак не могла
выяснить, сколько взять в этом случае – когда один поедет, а остальные
останутся лес валить или отдыхать. Разрешить этот вопрос артельщики не
смогли и предложили купцу заплатить каждому члену артели по рублю и
использовать в этот день всю артель, как он хочет. Купец возмутился такой
обдираловке, но делать было нечего – согласился. Однако у него сани были с
кибитками, а по выбранной дороге кибитки не прошли бы – низко были
срублены лапы у елей. Купец распорядился сбросить кибитки, но теперь
получалось, что они оставались в артели. Начался новый пересчет и, в конце
концов, артель высчитала, что купец должен ей три рубля. Купец, конечно, возмутился – он сразу предлагал эти три рубля, а кибитки все равно бросил