Вскоре у меня снова появился аппетит, посвежело лицо, прибавилось оптимизма. Но не столько морским воздухом и солнцем я наслаждался, сколько зрелищем полуголых женщин на пляже. Увязая в песке, они проходили мимо меня. От замедленных движений колыхались мягкие выпуклости их тела. Некоторые растягивались ничком совсем рядом, выставляя напоказ глубокую продольную ложбину на спине, будто приглашая утопить в ней мои терзания. «А почему бы и нет?» — сказал я себе однажды, встав на ноги. Я человек мирской. Теперь для меня никакие обеты целомудрия необязательны. Почему бы и нет?
Я сделал несколько неуклюжих попыток познакомиться, но безуспешно. Как-то вечером я зашел в публичный дом. Мне досталась крашеная блондинка лет тридцати. Была она немного худощава, но сложена хорошо. Обмывая меня марганцовкой и щупая, нет ли у меня гоноррейных выделений, она тихонько вторила звукам танго, которое пела по радио Ли-бертад Ламарк. Пока мы с нею обнимались, она убавила громкость, но продолжала прислушиваться, а когда я кончил, она тою же рукой, которой схватила рулон туалетной бумаги, снова подкрутила погромче голос Либертад. Под звуки «Жимолости в цвету» я одевался, а она, напевая, мазала кусок хлеба жиром,
и, готовясь принять следующего клиента, надевала розовые шаровары и бюстгальтер.
Я расплатился и ушел с чувством отвращения, но вскоре пришел опять. Испытывая угрызения совести, я все же продолжал посещать эту худышку. Звали ее Ивонна.
Мне захотелось исповедаться, и я подумал о падре Нуньо. Набравшись духу, позвонил в колледж Святого Семейства. Но его там уже не было. Два года назад его разбил паралич, и его поместили в орденский пансионат, находящийся в Пеньяроле. Я подумал, что он, наверно, сильно изменился, одряхлел. Решил, что лучше мне с ним не видеться, сохранить прежний дорогой мне облик и избавить его от огорчения. Мне нужен был духовник, который бы меня понимал. И я нашел такого.
Падре Кастельнуово был статный, подтянутый, подвижный, увлекался спортом. Он слыл отличным яхтсменом и игроком в пелоту ’ в клубе «Эускаль Эрриа». В то время он служил приходским священником в одной из церквей Редукто. Некий Дуран Мульин, студент права, рекомендовал мне его как знающего богослова. Студент этот тоже был католиком и, видя, какие книги я заказываю, относился ко мне с уважением. Жил он вблизи площади Гаучо и однажды даже зазвал меня к себе.
Падре Кастельнуово учился в Лувене >2. Он свободно оперировал современной философской проблематикой. Был собеседником страстным и остроумным. Парадоксы так и сыпались из его уст. Иногда, рассуждая на самые возвышенные темы, он совершенно непринужденно вставлял соленое словцо.