Итак, в один прекрасный день, проведя дней тридцать в пути, я прибыл в Валенсию с разбухшим кошельком, но также с разбухшими чирьями; прибыль в кошельке образовалась от картежных выигрышей, так как приходилось часто останавливаться на постоялых дворах и в гостиницах, а прибыль чирьев — от верховой езды в жару, причем, к великой моей досаде, сидеть в седле я мог только по-женски. Разыскав слепого Виоланта, я передал ему записку Бородавки, сказал, кто я и зачем приехал, и на другой день, в часы, назначенные для аудиенций, маэстро Сокаррац весьма учтиво принял меня в своем логове, и как был я рекомендован ему Бородавкой и привез радостную весть о дражайшем его братце Паскуалете, то он заявил, что всегда готов мне служить и будет счастлив оказать помощь в любом деле, о коем попрошу. Я поведал об оскорблении, нанесенном мне негодяем квадрильеро, и о том, сколь сильно я жажду отомстить и не иначе как
своими собственными руками, но не прежде, чем изъявлю ему, маэстро Сокаррацу, свое почтение и не получу его соизволения, ибо я здесь новичок и не знаю, каковы отношения у членов его братства с человеком, который ныне служит альгвасилом святейшей инквизиции. И хотя я тогда еще слабовато понимал валенсийское наречие, мне удалось выяснить, что отношение сеньора Сокарраца с тем, кого именуют Моссеном Альгвациром, не хороши и не плохи, ибо в Валенсии все воры и грабители поистине старые христиане >65> и со святейшей инквизицией живут мирно; однако ежели со мною и впрямь поступили так подло, как я о том ему рассказал, он, маэстро Сокаррац, готов одобрить любую кару, которую я изберу для обидчика, и еще прибавил он, что с удовольствием даст мне разрешение на то, чтобы я в добрый час исполнил свой замысел, ежели я внесу налог, назначенный уставом их братства за месть по первому разряду, ибо именно к таковому разряду следует отнести мой случай; затем он посетовал, что дела у них в последние дни идут неважно и потому он не может мне дать упомянутое разрешение бесплатно; короче, чтобы уплатить налог, назначенный его таможней, и иметь право свершить задуманную месть, должен я внести двести дукатов, и еще за такую же сумму он обещает мне надежное убежище и место на корабле, отплывающем из Валенсии, буде мне это понадобится. Тотчас выложил я четыреста дукатов и попросил его взять на хранение остальные семьсот — испокон веков известно, что, коли речь идет о сохранности денег, честнее человека не найдешь, чем главарь воровской шайки. Он же дал мне грамотки на тот случай, ежели я повстречаюсь с его подопечными, и сказал, что, коль понадобится мне укромный приют, я должен пойти к некоему шапочнику, чей адрес мне укажет Виолант, и шепнуть ему «хлеб и добро пожаловать», что на валенсийском языке звучит «ра i benvengue da», и тогда их собрат уж смекнет, куда меня спрятать. Я попросил указать мне также какого-нибудь торговца платьем, у которого я мог бы купить монашескую рясу, но маэстро мне посоветовал прежде зайти к упомянутому шапочнику, который наверняка подберет мне костюм по вкусу; так