Ну вот, начал я с Диккенса и вдруг заговорил о женщинах. Это, знаете ли, потому, что путешествия действуют возбуждающе. Я, например, убежден, что проституция возникла вместе с морской торговлей. Об этом я сказал О'Хара, и он, денька дза подумав, ответил мне, что, по его мнению, проституция возникла в тылах армий. Нелепость! Солдаты женщинам не платили. Они их насиловали. Это мы, моряки, изобрели подобное ремесло. Зато я утешаюсь мыслью, что благодаря морской торговле возникла также лирическая поэзия и распространился алфавит.
Как я писал Вам, в Марселе я сошел на берег и снова сел на «Нортумберленд» в Гавре. Вместе с этим пись-
Поэор тому, кто дурно об этом подумдет! (фр.).
мом отправляю посылку с газетами, всяческими публикациями и списком левых священников, как Вы просили. Самый интересный человек из них — священник из Клермон-Феррана. Немного напоминает Вас в годы Редукто. С чего это Вы так увлеклись защитой трудящихся? Прилагаю также копию моих заметок и дневника поездки по Франции с целой кучей фотоснимков. И опять-таки^ с чего это Вы так интересуетесь моими похождениями?
На «Нортумберленде» я сильно пошел в гору. Я уже не помощник кока. Теперь я работаю в ресторане первого класса. После отплытия из Сингапура у нас заболели сразу два официанта, и О'Хара предложил метрдотелю взять меня. Взяли временно, но я так хорошо исполнял свои обязанности, что меня оставили. Очень помогло знание языков. В Александрии судно наше заполняют греки, итальянцы, французы, кроме того, я говорю в Кадисе по-испански и в Лиссабоне по-португальски. Чего им еще желать!
Дело, однако, на том не остановилось — у берегов Крита, близ утеса, у коего Борей вспенивает эгей-ские воды, Арчибальд, один из самых заслуженных наших официантов, пролил томатный суп на белоснежное декольтированное платье леди Карнеги, супруги полковника, ветерана службы в Индии. Произошла сцена в духе Чаплина, скандал разразился невероятный. Арчибальд подал просьбу об увольнении (ему уже за шестьдесят) и едва не покончил с собой, как великий Ватель В довершение всего наш метрдотель-француз покинул нас в Марселе, став жертвой стрелы Амура, вонзившейся в него на улице Каннебьер, стрелы, которую он, по-моему, «долго носил в сердце своем», как сказал бы наш славный Мачадо >87>>88. В общем, все вместе — кризис, воцарившийся хаос, моя счастливая звезда, мой continental type >89> (слова старшего официанта), мои манеры — побудили назначить меня
метрдотелем «Нортумберленда». Но, конечно, поскольку у меня нет диплома, платят мне не двадцать восемь фунтов в неделю, как положено, а всего пятнадцать фунтов и шесть шиллингов, на что я согласился без возражений. Само собой, за эти недели я многому научился, однако думал, что в Лондоне мне вновь придется вернуться на прежнее место официанта. Но представьте, по прибытии в Лондон мне через три дня объявили нечто неслыханное. Да, они наняли другого метрдотеля, настоящего, профессионала, но меня оставляют в зале в качестве некоего церемониймейстера, дабы я создавал атмосферу бонтона и демонстрировал свои способности полиглота.