; всего через два месяца он уже бегло читал все, что я писал на песке. И как же он радовался, что может со мною общаться! И тому, что я мог отвечать на все его вопросы, а он меня прямо засыпал ими, целые дни от рассвета до темноты пролетали у нас незаметно за этим занятием. Весьма обрадовался Памбеле также тому, что мне пришлось плавать с Баодайно Энрико, и однажды он наконец задал мне вопрос, которого я давно ждал — как же, мол, так получилось, что я связался с теми английскими пиратами.
Я решил повести себя с ним так же, как когда-то с доном Хуаном Алькосером, и, отчасти чтобы убить время, отчасти же не желая кривить душой перед человеком, спасшим мне жизнь, я больше недели писал ему палкой на песке и очень подробно представил всю историю моей жизни, каковую ныне излагаю, исповедуясь вашей милости.
Когда я кончил, Памбеле мне сказал, что грехов у меня, конечно, много, однако то, как я спас дона Хуана и помог Антонио из Кадиса, свидетельствует о моих добрых чувствах, у самого же Памбеле они были так благородны, что повесть о моих бедах и злоключениях то и дело исторгала слезы из его глаз.
Через некоторое время нам наскучило писать на песке, под палящим солнцем, и я придумал перейти на другой способ общения: потратив несколько недель на упражнения, я сумел обучить Памбеле языку жестов — теперь, немного наловчившись, мы могли преотлично болтать. И это было до чрезвычайности удобно — мы могли разговаривать и в пещере, и на скалах, и плавая в шлюпке; для меня, по сути, это было и утешением и развлечением, я придумывал вместо букв сотни жестов, гримас, изображавших целые слова, разумеется, такие, какие требовались в нашем повседневном обиходе, обозначавшие наши орудия труда, утварь, одежду, разные породы рыб, животных, виды судов, нации, деревья и прочие растения — короче, к концу августа беседы наши проходили очень живо, без всякой заминки.
Первое время я был в недоумении, почему Памбеле
отправляется на ночлег в ту нашу пещеру, расположенную примерно в полумиле от противоположного берега. Место там было скалистое из-за обилия рифов, ничуть не подходящее для причала судов, песчаный пляж, на коем мы проводили большую >иасть времени, был южнее; но незадолго до сумерек приходилось почему-то возвращаться обратно в шлюпке, причем грести было нелегко, особенно когда штормило и мы рисковали разбиться о камни; по моему соображению, все это было совершенно лишнее — ведь Памбеле мог бы соорудить хижину вблизи нашего пляжа, были у нас и инструменты, и дерева достаточно. Узнав о таких моих рассуждениях, негр объяснил, что, опасаясь пиратов, прежде всего старается не оставлять следов, могущих навести на мысль, что остров обитаем; поэтому, разводя костер, мы делали это всегда на одном и том же месте, а завершив трапезу, все остатки бросали на уголья, которые потом засыпали песком; если же случалось нам заметить на горизонте парус, идущий ли с востока или с запада, мы поспешно ровняли песок палками, чтобы уничтожить все следы, поливали сверху водою, черпая ее черепашьими панцирями, а сами удалялись вплавь к скалам, на которых не было песка; только оттуда, севши в шлюпку, мы уплывали к другой оконечности острова и там взбирались на самый высокий утес, чтобы хорошо разглядеть флаги.