Все Ваши предположения оказались верны. Великолепно! Я убежден, что из Вас вышел бы гораздо лучший детектив, чем священник. Да, действительно, я послал Вам в Пайсанду еще два письма, да таких, что в канцелярии архиепископа, наверно, читали их и наслаждались,— я там описывал свои приключения в среде танжерской мафии. И, как Вы и предположили, я пришел к выводу, что как атеист я отлучил себя от церкви. Ваша догадка насчет каллиграфа и его завитушек тоже верна: это один из террористов предместья Святого Павла — одного из самых гнусных районов в Европе. На Гербертштрассе, за углом от кафе «Генова», проститутки выставляют себя напоказ в витринах, будто окорока. Отвратительно!
Вы также удачно избрали своего эмиссара. Baui бывший сокурсник искал меня по всему Буэнос-Айресу с таким пешеходным упорством, которое может поспорить с Вашей почтовой деятельностью. И знаете, где ему удалось меня найти? В кафе «Партенон», где я пил «сальвию» с Николаосом, и действительно среди греков, как Вы предположили. Поздравляю Вас, но не возгордитесь слишком. Вам (да и мне, разумеется) подыграл случай. Все было чисто случайно. Теперь там почти не бываю. В моей жизни повеяли другие ветры-
‘ Труд все побежд&ет (лат.).
>2 Я тронут (фр).
С нетерпением жду «Дневника сельского священ- ! ника» и описания Вашей деятельности среди паствы Пьедра-Сола.
Историю моих последних лет долго рассказывать, падре. Разрешите излагать ее Вам отрывками, по мере того как будут естественно всплывать воспоминания, чтобы не бередить свои еще не зажившие раны. Это грустная история: наркотики, тюрьма, сумасшедший । дом. В эти два года я побывал на самом дне, падре. Спас меня один мальчишка-немец, сирота военных лет, промышлявший воровством в гамбургском порту. Я ис- J пытал необычайно глубокое чувство: боль за его дет- I ство, за его будущее. Это было для меня что-то новое, непривычное. Теперь Хельмут живет в Лейпциге, его родители были из этого города. После розысков не ’ менее трудных, чем Ваши, я обнаружил его тетку в Восточном Берлине. И я сам передал его в ее руки у Бранденбургских ворот. Потом заперся в отеле и i плакал. В отцовском чувстве есть что-то такое земное, такое целительное. Я перестал употреблять наркотики, бросил пить. Для этого мне пришлось опять обратиться [ к святому Игнасио. В душе я продолжаю быть иезуитом, и теперь техника «Упражнений» помогает мне в моей жизни атеиста. Парадокс, не так ли?
На судах я плавал больше года. Шесть месяцев провел на китобойном судне, не сходя на берег ни в одном порту и не выпив ни капли, благодаря чему отложил солидную сумму. И, как вам сообщил Бенигно Вера, на берег я сошел с намерением жениться и обзавестись детьми. Я жажду простой жизни, семейного очага и, возможно, когда прочно остепенюсь, то смогу так же прочно сесть за стол и написать что-нибудь серьезное. Теперь у меня действительно есть нто сказать. Вдобавок, мне тридцать лет, и я уже не сосна, гнущаяся под ветром. Я крепко стою на ногах. Надеюсь, что со временем уподоблюсь коралловому Риф/, который пребывает недвижим среди бурь.