Шестой остров (Чаваррия) - страница 249

Ладно, это метафора, но я говорю серьезно. И что До серьезных дел, могу Вам доложить что месяц тому назад я женился и работаю продавцом в фирме, торгующей домашней утварью. Не смейтесь!

Более подробно напишу а следующем письме. Обнимаю.

Бернардо.

ТРИНАДЦАТАЯ ХОРНАДА

Распятие Тернера было последним моим грехом, и я каюсь в нем, как и во всех прочих, в коих уже исповедался, хотя, быть может, в предыдущих хорнадах мне не удалось выразить своего раскаяния достаточно ясно и бесспорно.

Завершив давно задуманную месть, я приказал поскорее отчаливать,— нам надо было добраться до восточного острова еще засветло и так, чтобы нас не увидели с какого-либо корабля, проходящего по проливу. А вечером следующего дня мы и там снялись с якоря. Порешили плыть ночью, дабы не быть замеченными ни испанскими, ни пиратскими судами, понимая, что встреча с любым из них ничего доброго не сулит нам, облз ателям столь огромного сокровища. Два дня погода стояла ясная, однако упорный южный ветер мешал нам достаточно быстро продвигаться по нашему курсу, каковой мы держали на находившуюся от нас к югу гавань сего города Сан-Кристобаль. На третий же день поднялся шторм, подул попутный северный ветер, да такой сильный, что мы понеслись с быстротой необычайной. Чтобы нам не разбиться о какой-либо из множества островков и рифов, изобилующих на пути из Флориды на Кубу, я предложил отклониться к востоку, в открытые воды, пока шторм не уляжется, а длился он три Дня.

И в том, что я сейчас сообщу вашей милости, я призываю в свидетели самого Иисуса Христа и святого Христофора и клянусь, что ни на йоту не отойду от истины.

В первую штормовую ночь, опасаясь наскочить на подводные камни, у руля стоял я сам,— небо было скрыто мраком, направление указывал только ветер, и вот внезапно в небе очистился круг ярко-голубого цвета, и перед моими глазами там, вверху, явился образ Святого Креста и распятого на нем Господа нашего. Сердце мое замерло, ноги подогнулись, и я упал на колени, весь трепеща, ибо мне подумалось, что, распяв Тернера, я совершил кощунство, которое сильно прогневило Господа; должен признаться вашей милости, что, хоть я уже давно отпал от нашей Святой Матери Церкви, без колебаний уверовав в ереси дона Хуана Алькосера, я все же не окончательно утратил

страх божий, внушенный мне в детстве. И, узрев столь । явственно в ту ночь Христа, пригвожденного к кресту i и истерзанного, я возрыдал из сострадания к нему, уже не испытывая страха перед ожидавшею меня карой, а просто оттого, что узрел его своими глазами в столь великой муке и что многие годы я пренебрегал им и отклонялся от его пути и от его истины; но высказать это я ведь не мог, и посему лишь плакал-навзрыд, так громко стеная и вопя, что услыхал Памбеле и прибежал, испугавшись, не ушибся ли я. Я указал ему на небо и он, поводив глазами туда-сюда, снова стал спрашивать, । что случилось, из чего я понял, что он не видит того, I что вижу я, и, приписав это тому обстоятельству, что он не христианин, а верит в своих языческих богов, я знаками попросил позвать испанцев; однако из них тоже ни один ничего не видел, кроме затянутого тучами, темного неба; и тут я, уразумев, что видение явилось лишь моему взору, ибо никто другой, кроме меня, ' не был повинен в распятии англичанина, попросил стать , за руль одного из испанцев, а всех прочих — удалиться । и оставить меня одного; тогда я преклонил колени у I борта и простоял так долго-долго, как бы окаменев от любви к Богу, явившему мне свой образ; и чем сильнее была моя любовь к нему, тем злее мучили ужасные мои грехи; клянусь, что в самые страшные минуты своей жизни я не испытывал подобных мук,— ни тогда, когда, привязанный к шестам на пляже, ждал смерти, ни тогда, когда душа моя низвергалась в глубочайшие । бездны отчаяния; и раскаяние мое было поистине । велико и искренне — вцепившись руками в поручни, под ударами ветра и волн я ощущал, что плоть моя горит; и так жгло меня этим огнем, что бичующий меня шторм, казалось, приносил облегчение; мнилось мне, что я исхожу смертным потом и что плоть мою жжет пламень преисподней, куда я жаждал попасть, дабы расплатиться за свои грехи; и в бреду я лишь просил Господа ниспослать мне скорее смерть и ад, столь заслуженные мною; но внезапно образ Святого Креста в горних высях исчез, и явилась там — о святое I утешительное для моей души видение! — чаша со святым причастием, поддерживаемая рукою, причем я отчетливо различал белые пальцы, розовые ногти и пап- । скии перстень. И в такое блаженство повергло меня лицезрение сего видения, что я был бы рад лишиться । зрения, дабы сохранить увиденное мною в мыслях своих